Утро первого сентября солнечное. Слишком. В отличие от настроения Зои. Забавно, если учесть, что она так ждала этого дня, когда собирала вещи, садилась на самолёт и летела в Париж. К своей семье. Ждала дня, когда поступит в лицей в другом городе, сменит обстановку с надеждой, что здесь ее не будут дразнить. Ждала дня, когда найдёт новых друзей.
Теперь ей страшно.
Зои думает о том, кто она есть такая. Дочь мэра и модного критика. Людей слишком известных и богатых. Таких, как она, никогда не любят - только притворяются, чтобы получить бонусы.
Зои хмурится, глядя на свое отражение: бледное щекастое лицо с веснушками и синяками под глазами. Простецкое такое лицо. Усталое и измученное. Не подобает дочери видных людей. Мама и сестра будут недовольны, она же их опозорит в лицее уже на самом крыльце. Они будут ворчать и кричать.
Она берет расчёску и рассеянно водит ею без толку по светлым - блондинистым и окрашенным розовым - волосам. Ее глаза широко раскрыты в разрастающейся панике. Маринетт, милая и энергичная девушка из пекарни, с которой Зои подружилась в первый день своего приезда и общалась несколько дней, которая водила по местным достопримечательностям, тоже поступает в этот лицей. Они наверняка увидятся, и Маринетт ее узнает. И узнает, что она сестра Хлои. То, что Зои скрывала до последнего момента. Сначала она хотела сказать, но когда в новостях что-то говорили о какой-то дурацкой выходе Хлои, Мари упёрлась руки в бока и возмущалась тому, что Хлоя слишком много себе позволяет просто потому, что является дочерью мэра и манипулирует им. Это было правдой. Хлоя человек непростой в общении. И Зои стало стыдно признаваться новой подруге в том, чья она родственница.
Но теперь, ей придется. Потому что правда все равно выплывает наружу.
***
- А вот моя сестра, Зои, - без особой радости представляет ее Хлоя в холле лицея компании каких-то девчонок, которые подобно Сабрине Ренкомпри привыкли подлизываться к богатеньким сверстникам. Они осматривают Зои без особого интереса, и она отвечает им тем же, немного оборачивается и замечает удивленную Маринетт, машет ей рукой. Хлоя замечает это и фыркает:
- Ты что, знакома с Дюпен-Чен? Это с ней ты гуляла все эти дни? Ну и вкусы у тебя, конечно, - она морщится и отворачивается к своим "подружкам". Зои все равно, одобряет ее выбор друзей или нет. Какой смысл прислушиваться к ее критике, есои сама она в дружбу особо не верит и общается только с подхалимами?
И Зои неуверенно приближается к Маринетт, на ходу лёгким жестом едва заметно дрожащей руки поправляет подкрашенные пряди:
- Привет, Мари.
***
Жить в этом мире очень непросто. Особенно, когда ты молод, но уже заработал нелучшую репутацию и теперь не знаешь, как существовать под шквалом критики и насмешек. Так произошло и с Ксавье - он же Икс Вай, юный рэпер и по совместительству сын продюсера Боба Рота. Теперь парню приходилось сталкиваться с полнейшим недоверием по всем фронтам, поскольку раньше он занимался плагиатом, и его опозорил даже собственный отец. Ксавье честно пытался ходить на подготовительные курсы в консерватории, куда Зои ходила тоже. Все вокруг постоянно подкалывали юношу, спрашивая, откуда он ворует мелодию в следующий раз. Ксавье постоянно ударялся в истерики и пытался что-то доказать, но это только больше смешило публику. Буржуа было его искренне жаль, хотя она сама не понимала почему: она его толком не знала, ни с хорошей, ни с плохой стороны. Вероятно, он это все заслуживал, раз крал чужой творческий труд. Но... Травля это мерзко, так она считала. Поэтому ей было противно смотреть, как его заклёвывают все сильнее и сильнее.
Неудивительно, что в конце концов, он выбежал из зала и устремился в уборную.  И совсем неудивительно, что вскоре громко объявил себя Тёмным Композитором, став марионеткой Бражника. Зои вздохнула. Придется вмешаться. Пора стать другом тому, с кем дружить сложнее всего - с неоднозначным человеком, которому нужна помощь и второй шанс.
Как раз сегодня утром она все же открыла коробочку, подаренную ей Лив на прощание. А в коробочке оказались колечко с жемчужиной и... маленькое волшебное существо по имени Маршиеллоу, сказало, что оно - квами и может дать ей свою силу очарования. Стоит только сказать пару волшебных слов:
- Маршмеллоу, подарим миру любовь! - произнесла Зои, спрятавшись в одной из кабинок женского туалета, пока Композитор уже творил жуткую какофонию на улицах Парижа...

Мир замирает, когда монетка взлетает в воздух. Я чувствую, как она рассекает его, меняя судьбы мира. Ведь каждый шаг, каждое решение, которое мы принимаем, рвёт полотна судьбы. Они вновь восстановятся, как то всегда было — люди не заметят разницы. Глупцы и слепцы, никогда не понимают, что вокруг них только что всё изменилось. Один взгляд не в ту сторону — возможно, посмотри они в другую, приняли бы иное решение. Одно "да" вместо "нет". Скольких это затронет, а затем, словно цепная реакция, отправится дальше? Никто не думает о последствиях своих поступков, даже если уверен, что совершает лишь обдуманные шаги. Каждый верит, что всегда можно что-то изменить. Даже если парки, мойры и норны вновь переплели своё полотно. Ведь они видят суть — ту, где оно не крепко, буквально рвётся. Правильное решение. Кто может подсказать его лучше самой Судьбы?
Сжимаю крепко руку, когда прохладный метал падает на мою ладонь. Ухмыляюсь только, разглядывая обожжённую сторону. Решение принято и оно неизменно. Я многими был — прокурором, мужем, преступником, маленьким запуганным ребёнком. Но всё это, так или иначе, вело  меня к единственному возможному предназначению. Презираю тех, кто натягивает мантии на жирные тела и голосит о том, что  совершает благое дело, набивая карманы под тихий шёпот виновных и крупные слёзы тех, кто нет. Но это другое. Я — судия, но повелению той, которой подвластны все грани наших жизней. Потому что я беспристрастен. Не слушаю ни лжи, ни уговоров. Ведь не мне решать, каков будет исход дела. Вопросы, что задаю, всегда конкретны. Мне не нужно знать, что говорят люди, в своих жалких попытках оправдаться или найти подходящие для себя лазейки. ОНА лишь вершит их судьбы. Так быть и должно.
Но это всё после — я не забуду, что за сторона выпала. Решение принято и не мне то судить. Я не имею мнения своего по тому вопросу, как и должно. Зачем, если ответ на заданный вопрос уже получен?
Жду всю процедуру, нудную довольно, но того требуют правила. Мы должны здесь получать лечение, но заперты вместо того в одиночных клетках, за крепким непробиваемым стеклом. Наблюдаем друг за другом, словно рыбы в разных аквариумах, лишённые способности общаться. Они думают. что так безопаснее. Словно, если я не перекинусь парой фраз с Бэйном, это может что-то изменить в продажном и вонючем городе, что ненавижу всеми фибрами своей души. Глупо, весьма. У нас на данный момент нет общих дел, хоть имелись в прошлом. Знаю, что будут потом — когда выйду отсюда на свободу. Мне обещают, что останусь здесь до конца дней своих, но вижу ненависть, что плещется в глазах. Они не спокойны. Не равнодушны. Знают о том, что будет, пусть не в самом скором времени. Моё заточение здесь было практически добровольным. Моя жена — единственная причина, почему я тут оказался. Ни детектив Гордон, ни всё полицейское управление Готэма, ни любые иные мотивы, не имеют к тому никакого отношения. Всё упирается лишь в личный выбор. И мой заключался в том, чтобы позаботиться о собственной семье. Знаю, что сделал бы лучше это, находись  сейчас рядом. Готэм — вонючая клоака, но и он, словно театр, давно раздал своим актёрам роли. И я в ней занимал одну из главных. Теперь же, когда меня не стало, шакалы стекаются и грызутся, создавая ещё больший хаос, чем был. Взяв то, что мне было нужно, я продолжал получать лишь то, чего хотел. Теперь же...Впрочем, даже забавно, сколько раз Аркхэм был разрушен и менялся. Когда я был прокурором, все они, местные обитатели, имели возможность общаться. Затем, короткое время, тут были клетки, обычные железные прутья, словно все находились в тюрьме, а не лечебнице, что призвана была помочь им. А теперь....Кажется, местная администрация учится на собственных ошибках. Мы — те, кто судом, словно это могло быть объективно, признаны были больными. Поломанные психики и сместившиеся набекрень мозги. Рядом со мной были Джокер и Мистер Фриз. Мы вряд ли могли считаться похожими. Но они... Им проще создать для нас целую больницу. А после, каждый раз, возвращаться к тому,  с чего начинали.
Усмехаюсь лишь, когда на меня надевают кандалы. Говорят, что мы больны, но столь жестоко обращаются. Как можно? Я мог бы создать им невообразимое количество проблем. Охраны на каждого больше, чем в любой тюрьме. Ведь мы — сочетание худшего из того, что породил этот мерзкий город. Лечебница для душевнобольных преступников. Одно лишь  её наличие говорит о том, что Готэм представляет из себя.

Не могу сказать, что идти удобно — руки скованны за спиной, а ширина шага ограничена браслетами на ногах. Столько человек рядом, держат оружие, словно ждут вспышки в любой момент. Мог бы. Отсюда трудно выбраться без подходящего плана, но вряд ли что помешает отправить на тот свет несколько охранников. Они так уязвимы, когда думают, что защищены. Когда приносят нам еду и выводят на прогулку. Когда думают, что инъекции, что вводят нам, работают так, как должны. Причиняют физические страдания, кислотой растекаясь под кожей и выжигая последнее, что оставалось там живое. Но это даже иронично. Боль превратила нас в тех, кого они опасались, а остальных заставила бояться нашей природы. И всё же, они продолжали считать, что это может помочь. Впрочем, со мной даже ироничнее. Харви Дент давно заткнулся, со своей неуместной моралью, был лишь я. В моей камере не было зеркал, которые можно было бы разбить, использовав осколки, к тому же, давно не видел собственного отражения. Они держат его далеко от меня, словно лишь это — вид того, что мне предстанет, единственная причина для всего. Даже забавно. Разве хуже нас делает встреча с самими собой? Но я помню, кем стал. Помню, словно неясные тени прошлого, как выглядел тот, кого называли Аполлоном. Помню, как Джильда гладила меня по лицу, своими тонкими артистичными пальцами. Она так и не прикоснулась ко мне после. Кроме прощания. Я добровольно согласился отправиться сюда, если это заставило бы её меня меньше бояться. Так чего опасаются все вокруг? Желай я никогда не оказываться здесь, мне не пришлось бы этого делать. Слишком умён как для тех, кто хотел меня убить, так и для тех, кто пытался понять. Ничего личного по отношению к детективу Гордону. Но наше противостояние, не имей он козырей на руках, вполне могло стать его длительной головной болью. В конце которой не обещано ничего, в качестве избавления, кроме гильотины.
Растягиваю губы в улыбке, когда вхожу в комнату для свиданий. Чувствую неравномерность без  всяких зеркал — одну сторону тянет куда больше. И всё же, это наслаждение — вновь не радовать никого своим ликом. Тем, кто находился со мной рядом, было плевать. Но отвращения обслуживающего персонала было недостаточно. Ах, да. Наших надзирателей. Постоянно подбираю им не совсем то определение.
— Детектив Гордон... Усмехаюсь, не сводя с него взгляда, пока меня усаживают на стул и прицепляют к столу и и стулу. Вижу, как рассматривает процесс и от того немного раздражаюсь. Наверное, считал своей победой то, что оказался здесь — в конце концов, именно в его досье будет указано, что отправил сюда Двуликого, обвиняющегося в сотнях тяжких преступлений. Какой же он всегда был молодец. Честный. Бравый. Смелый. Обладающий ещё тысячей подобных качеств. Которые никогда, вот уж жалость, не имели в этом городе никакой ценности. Кто-то однажды, как я, переставал наконец сопротивляться очевидному. Кому-то эту истину придётся постигнуть несколько позже.
Но истинное удовольствие во мне порождает то, что мы вдвоём знаем правду. Я не рассказывал её ни на суде, ни на комиссии, что меня сюда отправляла. Без ложной скромности признавался в преступлениях, что совершал, но не называл причин, по которым дал надеть на себя наручники. Милое личико копа напротив? Вряд ли. Старая дружба? Тоже нет. Это Харви с ним был близок, считался когда-то лучшим другом. Но Гордон был частью системы, а та предала его. Дент сопротивлялся. Мне это не нравилось. Пришлось выжечь напалмом всё то, что их  связывало когда-то. Мне не удалось  справиться с воспоминаниями — это сложнее, чем принять абсолютно прописные истины. Но победа заключается  в том, что значения никакого они уже не имели. Да, мы помним, что Харви Дент был  когда-то прокурором, самым честным из всех, кого знал когда-то Готэм. И даже то, насколько искренне он хотел сделать этот ненавистный город лучше. И про всё, что было связано с Джимом — тоже. Но он молчит. Тот  эффект, которого пытались добиться в Аркхэме, влиял только на него, судя по всему. Боль его разрушила, она же окончательно подавила. Но я...Мы сходимся лишь в одном — в любви к Джильде. Однако, на том всё заканчивается. Я не настолько безумец, как они думают. Понимаю прекрасно, что я и есть он, а он и  есть я. Но они говорят про раздвоение личности, не понимая, насколько же всё иначе устроено. Я же не собираюсь им в том помогать.

— Нравится зрелище? Всё делают, чтобы я не создал проблем. И не способен был ни на какие действия, кроме как открывать рот для разговоров. Один охранник упомянул по пути, что детектив ко мне с интересным разговором, но расспрашивать я его о том не стал. Слишком много чести — вести диалоги с кем-то, вроде них. Всё предпочитаю узнавать из достоверных источников и составлять о том собственное мнение. Насколько же мне действительно станет любопытно.
Откидываюсь на жёсткую спинку неудобного стула, насколько возможно, не прекращая ухмыляться. Да, я был здесь и наверное, это порождало гордость в душе детектива. Воспользовался единственной моей слабостью, чтобы достичь собственных целей. Насколько он не походил на всех нас? Даже забавно, сколь крива правда, если смотреть на неё с разных сторон.
— Наверное, доставляет удовольствие видеть меня таким, детектив? Конечно же, мне интересно. Он — победитель в этой ситуации. Я в наручниках, а он восседает передо мной  и совсем скоро уйдёт. На свободу, которой у меня нет. Но я никогда не дам забыть ему  о том, что моё задержание — последний подарок Харви Дента. Будем считать, что по старой дружбе.
-  Старый друг в цепях. Благодаря бравой службе. Приятно считать себя победителем зла? В моём тоне нет ничего, кроме издёвки. Не утверждаю даже, что обо мне идёт речь. Но есть подозрение, что с Харви мы выглядим одинаково. И то, что он видит во мне, он должен видеть в нём. — У вас плохое понятие о дружбе, детектив Гордон. Он даже даже не пытался убить вас, когда мог. И у него бы получилось. А вы так... Говорю фальшиво-сочувствующим тоном, словно только о том и переживал целыми днями. Нет конечно. Джим Гордон — не моя история, а его. Мне ничего не досталось от этих взаимоотношений, кроме мерзкого чувства добровольного проигрыша. — Вы со всеми друзьями так, детектив? А я ведь слышал столько хорошего. Кажется, это понятие в вас извращено. Намеренно кривляюсь, наблюдая за реакцией Джима. Всегда старается быть скалой. Но как же это трудно, наверное, когда постоянно приходится делать нелёгкий выбор, идти против собственной природы. Впрочем, жалости от того к нему не испытываю. Всем пришлось. Этот мерзопакостный город никогда не позволит поступить иначе.

Понятия не имею, честно говоря, что  в академии "Невермор" и прилежащем городке Джерико происходит, но целиком и полностью готов с тем разобраться. Как настоящий сыщик, которым и был с самого детства, вместе со своими лучшими друзьями, даже если их пока не было рядом. Юп у нас, как  и ожидалось, в университет для самых умных отправился, решив всё-таки, что официальное образование помехой не станет его уму и эрудированности, известных всем, кто в наше агентство обращался когда-либо. Пит спортивную стипендию получил в одном из колледжей Калифорнии и тоже решил не упускать момент,  я...Тоже поступил в универ и вроде, должен был тоже потратить несколько лет на изучение основ различных предметов, получить диплом и устроиться на хорошую работу, как родители всегда мне желали. Тоже не был двоечником, в конце концов, не способным понять важность образования и знаний, которые передать преподаватели могут. В конце концов, столько времени работал в библиотеке ещё юнцом, чтобы иметь доступ в архив и к различным книгам, что могли понадобиться агентству нашему в процессе. Учёба, как таковая, всегда мне нравилась, да и осознание того, что любая информация может помочь с очередным делом, всегда подстёгивало. В конце концов, если берёшься за очередное дело и позволяешь кому-то надеяться на тебя, то всегда должен быть профессионален и собран, не стоит недооценивать ни общие, ни специальные знания. И вместе с обоими своими друзьями готовился уже закончить последний класс старшей школы, поступить в высшее учебное заведение, и...
Не знаю, честно говоря, что в последний момент произошло, письма из университетов были нам присланы, мы, вместе с нашими заслугами, все поступили, пройдя по всем баллам, и вроде бы, пора было вступать во взрослую жизнь. Я тоже собирался, вместе с двумя своими лучшими друзьями, несмотря на все приключения, что нам пришлось пережить. Стали взрослыми, в конце концов, нужно было задуматься о  будущем, перестать уже разбираться с зелёными призраками, домами с привидениями и говорящими мумиями, стать  как все. И я, как далеко не слабоумный, прекрасно это понимал, принимал когда решение обо всём этом и обсуждал его с отцом. С ним, для начала. Понимал потому что прекрасно, что разговор с друзьями куда сложнее будет. Потому что, по всем канонам так быть должно было. Юпитер говорил бы, как важно поступить в университет, Пит подтверждал бы его слова, с которым они редко расходились во мнениях. Да  и я, честно говоря, задумался когда про то, чтобы пропустить год, сам не уверен был в собственном решении. Мозгами понимал, как всё это важно - окончив школу куда-нибудь поступить, получив диплом кем-нибудь стать. И вовсе не относился к анархистам, глупо считающим, что образование - это для тех, кто мир не может узнать как-нибудь получше, а путешествия и приключения могут заменить академические знания. Потому что для меня, честно говоря, это был бред абсолютный. Как можно узнать, как работают физика и химия, просто путешествуя автостопом и наблюдая, как орлы пролетают над огромной пропастью? Познания очевидно разными могут, но не обязательно способны друг друга заменять. Так что, да. Школа и колледж или университет, не суть важно, это важные этапы жизни человека и вреда от того очевидно быть не может, несмотря на все знания природы.
Вот только, все десятки тайн, что стояли перед нашим агентством, что казались сначала мистическими загадками, не имеющими здравого объяснения, получили весьма логичное объяснение, вовсе не потому, что монстры и призраки существуют. А потому что это всегда физика, химия, механика, биология и все прочие науки, объясняющие наш мир. Каждый раз, когда начиналось страшно и таинственно, заканчивалось тем, что всё это было наукой и не стоило париться. Мы почти  смирились, что любая, самая странная загадка имеет очень банальный ответ.
Но когда я начал сомневаться в том, что действительно готов поступить уже в высшее заведение, разойтись с друзьями, хотя бы на время и определиться с серьёзной профессией....К нам вновь пришло письмо с просьбой разобраться с тем, что происходит в одном из мест, где вроде как, куча мистического всякого. Нападения, исчезновения, куча различных монстров, вроде как. Стоило бы разобраться со всем этим, как обычно, поехать туда всей нашей нерушимой троицей.
Вот только, документы поданы были, мы все зачислены,  а я вдруг почувствовал, что в Джерико хочу больше, чем в стены университета, за пополнением собственной черепной коробки. И узнать, что за монстры там лютуют - тоже. Даже если уверен был, только приехав, что как всегда и всему, найдётся обязательно логическое объяснение, представить которое сможем затем в своих хрониках. Так же всегда бывало, без участия всяческой мистики. А то, что рассказано было в электронном письме, отправленном с удалённого, не существующего адреса, буквально бросало вызов.
Хотя, надо отметить, что было стремновато осознавать, что впервые в собственной жизни буду без Юпа и Пита. Мы все втроём дополняли друг друга, отвечая каждый за свою часть. Да и дела, надо отметить, были попроще. Никогда ещё массовой расчленёнки, даже если надо отметить, что это жутковато-завораживало. В том смысле, что...Это правда было ужасно, но мы с друзьями были детективами с самого детства. Нужно было покорять, как очевидно, собственные горизонты.
И я понятия не имею, чем руководствовался, когда в универ направил письмо с просьбой отложить моё поступление на год, родителям сказал, что хочу "себя найти", не ссылаясь на новое расследование, а друзьям - что еду в Джерико и даже на расстоянии нашёл там вакансию помощника библиотекаря на первое время. Нужно же было как-то вписаться в местную культуру и получить доступ к знаниям.
Хотя, получив благословение всех на это дело, почувствовал себя очевидно лучше, покупая билет на поезд. Родители сказали, что поддержат, что бы я себе не решил там, потому что "с детства был ответственный и умный мальчик". Пит и Юп сказали, что будут со мной по видеосвязи, чтобы вновь эту  загадку мы раскрыли втроём, как всегда, даже если будем на расстоянии, а я...Не знаю. Просто знал, что мне надо ехать, раскрывать это дело, даже если подобное противоречило здравому смыслу просто как могло. Ещё одно дело трёх сыщиков, просто в моём исключительно лице, самое жёсткое, вполне возможно, среди всех, что у нашего агентства были. И...Ощущение, что в этот раз всё совершенно не так, как было все годы, с того самого момента, как мы выпустили первые свои визитки и стали искать клиентов. Потому что раньше пугало, но мы всегда знали, что дело далеко не в том, что мумии правда разговаривают и проклинают, а владелец замка не бегает за нами на самом деле в виде бесплотной сущности. Просто искали тому доказательства и пытались докопаться до правды, всеми способами, вооружаясь знаниями, как правило.
Но по приезду моему в Джерико оказалось вдруг, что...Не знаю. Юпитеру Джонсу, вполне очевидно, проще было бы на местности сориентироваться, он всегда из нас троих был получше, что касалось логических выводов. Пит отвечал за физическую силу, а я за исследовательскую часть и систематизацию данных, роли были распределены. Вот только, никого из друзей нет теперь рядом, я один  в совершенно далёком от родных мест городе и не на что рассчитывать, кроме как на мою внимательность и наблюдательность. За вещественные доказательства всегда отвечал я, вёл аудио и видеозаписи, все опросы и фиксировал осмотр место происшествия, и всё остальное делал, что подтолкнуть нас могло к нужным мыслям. Но выводы нужные сделать получалось лучше у Юпа всё-таки, как ни крути. Он был нашим мозговым центром, в то время, как мы с Питером - дополняющими его деталями. И меня, честно говоря, никогда эта мысль не коробила, пока мы делали полезное дело и даже с риском для жизни, но раскрывали необходимые тайны, спасали человеческие жизни.
А теперь я один со всем этим и если не выйдет ничего, впервые для нашего агентства, то это исключительно моя вина будет, и ничья больше. Решили уже с Юпом и Питом, что откроем детективное агентство, со всеми соответствующими лицензиями, выпустимся когда из студенческих врат и сможем быть не просто подростками, продолжающими детскую шалость. Станем достойными членами общества и сделаем официально всё то, в чём действительно хороши. Будем раскрывать тайны и посвятим этому всю свою жизнь.
Но я должен профессионально действовать, даже в отсутствие остальных составных частей нашей команды и впервые оказавшись во всём этом. Потому что призраки и чудовища были уже в анамнезе нашего агентства, множество загадочных явлений  - тоже. А вот так, чтобы всё казалось настолько реальным и это абсолютно везде было...Надо признаться, было в этом что-то новенькое, чем не терпелось поделиться с Юпом и Питом, даже если студенческая жизнь у них занимала всё время. Как только  смогут.
И как я освобожусь, судя по всему, в свете одежды, найденной  в лесу, куда зацепки меня привели сегодня. Знал про священное место в Джерико, изучил древние книги, потому сюда и направился, видя очевидную связь  с делом, занимаюсь которым. Даже если не уверен, что оно одно у меня теперь, благодаря академии "Невермор". То ещё место, наблюдение за которым начал совсем недавно. И уже увидел тысячу совсем необъяснимых вещей.
Впрочем, сейчас куда больше смущала чужая одежда в крови, разбросанная по месту, что казалось священным когда-то и девчонка с мрачным взглядом, на меня направленным, как только я появился в её поле зрения. Хотя, приёму такому не удивлён был абсолютно. Сколько раз пересекались, в расследовании своём, столько раз и не видел ничего хорошего для себя в перспективе. Милашка из Ада. Так  бы эту красотку охарактеризовал. А ещё, та ещё заноза, на самом-то деле, что вечно мне выговаривает за то, что путаюсь у неё под ногами. И вроде бы, не говорил ничего грубого в ответ, но на самом-то деле, явно наоборот было. Это я сыщиком был. А она - студенткой "Невермор", самого подозрительного вида, при всём том. Как умудрялась оказываться везде, где были проблемы?
- Ты же понимаешь, что у меня сейчас тысяча вопросов и мало объяснений, которые очевидно нужны будут, когда нас начнут спрашивать по этому поводу? Не надеюсь, что меня удостоят ответом, но на оный надеюсь всё-таки. Если Уэнсдей убийца-психопатка, за которую сошла бы, чисто по образу своему, то у меня очевидно проблемы,  раз мы в лесу, наедине. Если нет, то очевидно одна из тех, кому лучше бы не лезть ни в какие расследования. Потому что они оказываются всегда в самом неподходящем месте, в самом неподходящих обстоятельствах. Надеюсь, что сейчас - последний вариант.
-И если нет чего-то особенного, чем хотелось бы поделиться, то лучше рассказать, потому что очевидно сделать вид не можем, что случайно встретились в лесу, возле чужой окровавленной одежды случайно. И  у меня есть объяснение, почему я тут, а у тебя? Вижу взгляд исподлобья, как всегда, поджатые губы, но уже не напрягаюсь, как при первых трёх встречах. И десятке последующих. Потому что мисс Аддамс всё ещё ничего плохого не сделала мне, несмотря на все возможные угрозы. А судя по тому, что в одних и тех же местах встречаемся постоянно, одними и теми же людьми интересуясь, вполне очевидным становится, что ведёт своё расследование происходящего, параллельное со мной. И нам, судя по всему, раз уж ситуация накаляется, нужно как-то решить момент того, что мы друг другу только помехи создаём.
- Слушай, я не из одних подозрительных типчиков в  любой истории, что в любом случае в чём-то виноваты оказываются потом, в любой истории, даже если не в основных преступлениях. Я здесь ради того, чтобы расследовать происходящее и судя по тому, что мы пересекаемся постоянно, ты тем же самым занимаешься? Раскрываю впервые карты, в данном случае, даже если для всех остальных просто паренёк, что старался быть к книгам поближе. Кажется почему-то, что с Уэнсдей так будет всё-таки проще.
- Я совершенно не враг тебе, но если мы к одной цели идём, то придётся нам как-то объединиться, хочешь ты того или нет. Потому что всё уже очевидно выглядит плохо. Указываю демонстративно с показной улыбкой на окровавленные вещи, явно определяющие ситуацию лучше моих слов. - И либо мешать друг другу, либо помогать, но третьего очевидно не выйдет. Руками только развожу, стараясь игнорировать вещи, что ещё недавно были на ком-то, судя по свежей крови на них. Они должны быть в местной лаборатории, у меня никаких ресурсов, что были в Калифорнии для всего этого. А потому, не трогаю и не претендую на них. Но и  восторга у меня не вызывает всё это, пока думаю, что же тут произошло. Вряд ли что-то хорошее.

Прошло около года с момента, когда Йеннифэр пришлось сделать один из самых сложных выборов в ее достаточно долгой жизни. Чародейка совершила ошибку, за которую ей пришлось платить потерей сразу двоих дорогих для нее людей. Хотя она до сих пор до конца не признается сама себе, что ей стоило быть умнее и не встречаться с Истреддом, когда рядом находится Геральт. Эта идея заранее была обречена на провал. Но, она не из тех, кто способен признавать промахи и неудачи, поэтому приняла случившееся как должное.
Йеннифэр знала много мужчин, одни ей были симпатичны и ради удовольствия и удовлетворения собственных потребностей, она проводила с ними ночи, с другими любезничала и шла в постель ради собственной выгоды. Однако, лишь двоим удалось завладеть ее разумом и сердцем. С Истреддом они знакомы долгое время, их с чародеем связывает бурное прошлое, как в плане изучения магии и практики способностей, так и личных любовных отношений. С ведьмаком судьба свела значительно позже, и женщина до сих пор до конца не понимает, испытывает ли она истинные настоящие чувства или же между ними искусственно созданная связь. Последнее желание джинну при их первой встрече, которое загадал Геральт, не дает ей покоя и словно мелкий противный червь засело в мозгу. На самом ли деле чародейка любит или на ее сознание влияют чары? Йеннифэр дала себе слово, что однажды она разберется в себе и найдет способ узнать истину, распутать этот клубок из сомнений. Но, одно отрицать было сложно. Рядом с обоими мужчинами ей было хорошо, и она ощущала себя счастливой. Ни один год разрывалась между Истреддом и белым волком, падая из объятий одного к другому, так и не поняв, кто ей ближе и дороже. И в момент, когда предметы ее воздыханий узнали друг о друге и поставили чародейку перед выбором, не смогла его сделать. Не смогла повернуться в одну сторону, когда ее рвало в обе сразу. Поэтому, создала две чёрные пустельги и отправила вместе с ними письма, в которых говорились о том, что о ней необходимо забыть.
После произошедшей драмы, которая разбила три сердца, Йеннифэр взяла себя в руки и вернулась в Венгерберг, продолжая заниматься практикой и принимать посетителей, параллельно изучая магию и совершенствуя свои способности. Она с головой ушла в работу, стараясь не думать о болезненных и тяжелых темах.
Не так давно люди в городе начали болтать о том, что найден способ избавления от бесплодия даже при самых безнадежных случаях, с которыми не справляются чародеи.  Якобы ведьмы с Кривоуховых болот, известные как Хозяйки Леса, обитающие недалеко от Велена, способны сотворить невозможное, даровать то, что не может дать никто, естественно за серьезную весомую плату. И речь идет явно не о валюте.
Так как Йеннифэр одержима темой бесплодия и ее невозможностью стать матерью, она клюнула на наживку. Каждый раз цепляется за любую соломинку, умом понимания, что в ее истории никто не сможет помочь. Однако, чародейка не простит себя, если лично не убедится в том, что по Венгербергу летают сплетни и на самом деле эти колдуньи не решат ее проблему. Даже несмотря на то, что ее затея выглядит со стороны глупой и опасной. Она отправляется в Велен в одиночестве.
Проведя несколько дней в пути, чародейка утомилась и находилась не в самом лучшем расположении духа. Перед тем, как навестить ведьм, ей нужно утолить город и немного поспать, чтобы набраться сил, ведь никто не знает, чем обернется их встреча. Йеннифэр должна быть во всеоружии.
Остановившись около одной из самых популярных и известных таверн города, она отдает коня, спрыгивая и понимая, что с трудом чувствует спину и ноги, так как они онемели от долгой езды. Обычно предпочитает использовать порталы, но на них уходит слишком много сил и энергии, которые ей в данном случае необходимы. Сделав пару шагов, произносит вслух несколько бранных слов, вляпываясь во что-то липкое. А когда подходит ко входной двери, не смотря на усталость, выпрямляет осанку, откидывает волосы назад, открывая глубокий вырез в области декольте и являя окружающим висящий на шее кулон в виде обсидиановой звезды. За женщиной тянется приятный сладковатый шлейф, напоминающий запах сирени и крыжовника.
Присаживается за один из столов в углу, закидывая ногу на ногу, быстро осматривая заведение. Контингент разный, но не самый худший. Делает заказ и застывает в ожидании. Дверь то и дело отворяется и в помещение заходят все новые посетители. До слуха в очередной раз доносится скрип, и она неосознанного кидает взгляд на вошедшего, чувствуя, как сердце убыстряет ритм на несколько ударов. Одновременно Йеннифэр и рада видеть ведьмака и ей хочется спрятаться или исчезнуть, ведь они расстались слишком болезненно. Пока не решает, как себя вести и что делать дальше, остается на месте, Геральт явно ее пока не заметил. Но, то, что происходит дальше играет ей не на руку.
- Кто у нас тут? Какая мазель. – На стул рядом с чародейской падает в прямом смысле слова пьяный верзила, в несколько раз больше нее по габаритам. В нос ударяет противный запах перегара, что заставляет Йеннифэр скривиться. – Иди куда шел, ты ошибся столом. – Ухмыльнувшись, отвечает спокойным холодным голосом, не считая нужным повернуть в сторону незнакомца голову. – Считаешь себя лучше меня? Да кто ты такая. – Резким движением здоровяк хватает ее за руку, притягивая к себе. Также быстро вскочив на ноги, брюнетка делает несколько движений свободной рукой, и незваный гость корчится, падая со стула и визжа, словно резанная свинья. Отряхнувшись и поправив прическу, чародейка понимает, что привлекла всеобщее внимание и почти все глаза из таверны направлены в ее сторону. – Представление окончено. Аплодисментов не нужно. – Садится обратно, нацепляя безразличное выражение лица и делая вид, что ее не волнует, что на нее все еще продолжают пялиться.

Ничуть не сомневалась в своём плане, когда отправилась поздним вечером в сторону лечебницы Аркхем. Не могу сказать, что каждую мелочь предусмотрела, ведь это не в моём стиле. Никогда не знаешь, как может всё обернуться, а потому тут главное уметь выходить из ситуации и быстро ориентироваться, нежели досконально знать всё. Единственное, в чем не сомневалась, так это в том, что мне по силам вызволить из этих серых и скучных стен доктора Айви. В прошлый раз я поступила с ней совсем не как подруга и не помогла выбраться. Мистер Джей был непреклонен. У них с Айви давняя нелюбовь друг к другу, что поделать. Но я ушла от него и теперь же мне было важно исправить это недоразумение. Стоило даже поступить так раньше, но всё же мне правда требовалось время. Чтобы сегодня мы обе выбрались за территорию, а не застряли уже вдвоём по камерам. Конечно же всё удалось, кто бы сомневался, даже если охраны было больше обычного. А может я просто отвыкла, как знать. В любом случае Айви теперь на свободе. Через некоторое время мы непременно свяжемся, но пока вынуждены были разделиться. Ведь обе знаем, что есть в Готэме те, кто пожелает сразу же вмешаться в любой побег. Особенно из Аркхема.
У меня отличное настроение, когда добираюсь до крыши одного из домов, с которого виднеется клиника. Достаточно далеко, чтобы не быть пойманной, но и достаточно близко, чтобы видеть как горят прожектора и доносится вой сирены. Какая жалость. Опять из система охраны подкачала. Снова менять... Но всегда найдутся те, кто найдет лазейку, чтобы сбежать. Запирать таких, как я или Айви, Двуликий или Загадочник, Мистер Фриз, Мистер Джей... Перечислять можно долго. Но всех нас объединяет то, что стены Аркхем нас не удержат надолго. Всегда выбираемся. Пора уже с этим смириться, разве нет?
Резко оборачиваюсь, направив на незваного гостя любимый глок, услышав едва уловимый звук приземления. Могла бы и догадаться, кого увижу на крыше, на которой последние несколько минут наблюдаю за светопреставлением, сейчас творящееся в небезызвестной всему городу клинике Аркхем. И когда уже люди и правительство поймут, что невозможно в одном месте запереть всех, кто им неугоден. Хотя бы потому, что мы умеем оттуда выбираться. Иногда своими силами, а иногда при помощи из вне, как было сегодня в случае с Ядовитым Плющом. Засиделась она в тех стенах, как мне кажется, вот и пришла ей на помощь. Надо отдать мне должное - в этот раз старалась никому не навредить. Что-то в последнее время меня потянуло быть почти хорошей. Как-то непривычно. И всё равно догадывалась, что после того, как включится оповещение о побеге, могу столкнуться с кем-то из мышиной семейки. Почти угадала. Почти.
— Раньше за мной приходил Бэт-мышка и мешал веселью, а теперь ты повадился следить за мной, Колпак? Опоздал немного, уже всё закончилось. Качаю головой, отчего разноцветные хвостики бьют по плечам, вызывая у меня приступ веселья. Могла бы назвать его по имени, но мужчина же весь при параде ко мне заявился. Даже шлем свой красный снимать не торопится. Да и плевать. Вновь поворачиваюсь лицом в сторону здания Аркхем. Почти что дом, если задуматься. Сначала я там работала, а после много раз оказывалась пациенткой. Ненадолго, конечно же. Невозможно запереть, таких как мы, навсегда. В чём-то Тодд прав. Некоторых только убивать, не оставляя шанса, если хочется спокойной жизни.
— Ты зря переполошился и пришёл. Сама бы навестила тебя позже, а здесь тебе делать нечего. Я выпустила только одного пациента, оставив всех остальных по своим клеткам, но Айви тебе не враг. Не помню, чтобы была целью, так что забей. Ах, да и немного потрепал охрану, но все они живы. Это не по твоей части. Вполне неплохо, как мне кажется, уже успела его изучить. А может это просто голоса в моей голове так считают. Улыбаюсь мечтательно, слушая отдаленный вой сирены, извещающий о побегу одного из пациентов. О этот сладкий звук. Плющик снова свободна и вскоре восстановится под лучами солнца, а я списала с себя ещё один долг ей. Небольшой подарок к годовщине нашей дружбы, не более. Тодд может расслабиться. Айви не собирается сразу же устраивать хаос в Готэме. Возможно даже на время покинет нашу тёмную и мрачную реальность, чтобы вернуть себе силы. Аркхем умеет разрушать саму суть, добавляя безумия, но этого нельзя сказать о ней. Эта девушка всегда была более собрана, чем я. Да-да, всегда поступаю импульсивно, я знаю.
— Джейсон, Джейсон, Джейсон. Что ты такой напряжённый? Случилось что-то? Танцующей походкой приближаюсь к парню, с которым в последнее время провожу так много времени. Даже забавно, что мы настолько сблизились. Но кажется у меня слабость к мужчинам в кожаных куртках и в таинственных масках. К которой тяну сейчас свои руки, чтобы снять, но Колпак резко перехватывает меня за запястье, мешая это сделать. Кажется он не в духе.
— Ай! Как грубо. Неужели Мышка не учил тебя манерам? Обиженно тяну, вырывая руку из его захвата. Кажется в нашем раю начались неприятности. Ещё вчера ночью он прижимал меня к себе, небрежно срывая одежду, нас обоих увлекая в пучину страстного и грубого секса, а теперь даже шлем не позволяет снять, чтобы поцеловать. Неужели и правда обиделся, что сбежала под утро, а вечером устроила диверсию? Никто же не пострадал. Ну, разве что эго охранников, которых изящно уложила на территории, оставив пару синяков и неизгладимое впечатление. А может Джейсон просто хотел со мной?
— Или ты обиделся, что ушла без тебя? Надо было рассказать? Прости, не было времени. Ты же знаешь какие там условия. Растения там не выживают. Айви тоже была на грани. А я и без того слишком часто бросала подругу на произвол судьбы. Отворачивалась от неё. Выбирала Джокера, хотя она много раз меня предупреждала и просила уйти от него. Кажется, наконец-то прислушалась к её совету. Последние недели меня совершенно не тянет возвращаться к мистеру Джею, даже если всё это время пытаюсь отыскать его. Но не ради воссоединения. У нас договор с Тоддом. Нам обоим есть что предъявить клоуну с зелёными волосами.
— Хочешь я заглажу свою вину? Я могу, ты же знаешь. А ему непременно понравится. Мы можем даже не торопиться возвращаться. Эта крыша достаточно удалена от других зданий. Нас тут даже не видно, если подумать. Зато как это пикантно звучит. Ночь. Крыша. Два страстных тела. Я могу позволить ему достаточно, чтобы его обида забылась. Не к Джокеру же переметнулась опять или выкосила половину Готэма. Всего-то выпустила подругу из клиники. Ей там не место.

Скорее всего, во всём виновата усталость. Организм изнашивается.
Нервы изнашиваются. Я изнашиваюсь. Иногда я напоминаю себе старую затёртую куртку.
Всё расползается по швам. Но я пытаюсь сохранить товарный вид.
Потому что иначе — свалка. Разница в том, что куртку можно снять.
А куда девать себя?

[indent] Стоит мне только закрыть глаза, и немного отпустить нить реальности, как я вновь попадаю туда, где пахнет сыростью и плесенью, а чертова пыль забивается в дыхательные пути, оставляя свой мерзкий вкус на кончике языка, когда дыхание становится поверхностным из-за болевого шока. Головокружение усиливается, и мне едва ли удается сфокусировать свой взгляд на чем-то конкретном, выискивая образы и границы предмета среди расплывающихся фигур и образов. Что из этого реально? Время и боль.
[indent] - Не умирай. – Почти на выдохе и беззвучно, как мантру. Стиснув зубы, цепляюсь за очередную неровность в полу кончиками пальцев, которых уже толком и не чувствовала. – Не умирай.
[indent] Шумный выдох и я не тороплюсь открыть глаза, боясь вновь оказаться в том месте, ведь подсознание уже играло со мной подобным образом, то ли в назидание, то ли в наказание, заставляя проходить через ад вновь и вновь. А прошла ли? Все говорили, что – да, я же была уверена в обратном. Иногда мне казалось, что я просто в очередной раз потеряла сознание и все это – мне снится. Я смотрела на происходящее как бы со стороны, анализируя все и всех, ожидая подвоха или какой-то нестыковки. Только услышав мужской голос, совсем рядом, решаюсь открыть глаза.
[indent] Его лицо стало первым, что я увидела, когда пришла в себя. Тепло его руки грело озябшие пальцы, и мне так сильно хотелось стиснуть их в ответ, стереть эту обеспокоенность с лица, пробивавшуюся даже сквозь улыбку, отпечатки страха во взгляде, но все, что мне пока было дозволено собственным телом, это лишь смотреть, и едва ли шевельнуть рукой, давая понять, что слышу и понимаю.  Совсем скоро новая порция коктейля из обезболивающих и успокоительных снова унесет меня в темноту, но тепло чужого тела не даст окончательно сойти с ума в поисках выхода из собственного сознания.
[indent] - Доброе. – Голос негромкий и хриплый ото сна. Мне не сразу удается договориться с собственным телом. Мышцы из-за неудобной позы во время сна, ныли пуще прежнего, и вовсе отказывались работать, пресекая на корню любую попытку пошевелить конечностями, отзываясь неприятной болью в последней. Чувствовала я себя разбитой еще сильнее, чем когда только укладывалась в постель. Сон не приносил никакого отдыха, только забирал с собой остатки сил, не предлагая ничего взамен. – Кофе. – Аппетита не было совсем, а крепкий и терпкий напиток мог помочь взбодриться. Кивнув в знак подтверждения своих слов, я на секунду закрыла глаза, а когда открыла, кинула взгляд на часы, занимающие свое место на прикроватной тумбе. – Слишком рано. Ты редко встаешь в такую рань. – Подтянув свой угол одеяла, я засунула его под голову, все так же лежа на правом боку. – Погоди, - понимание приходит с небольшим запозданием, но приходит. Уже прогресс! - Ты вообще спал сегодня?
[indent] Казалось, что прошло достаточно времени для того, чтобы чувства, связывающие нас когда-то, растворились, исчезли в рутине рабочих дней, новых знакомств и событий, но стоит произойти чему-то выбивающему землю из-под ног, как эта связь непременно давала о себе знать, становясь лишь сильнее с каждой попыткой ее отрицания. Звучит банально, но побывав на самом краю, я пересмотрела свои взгляды на некоторые вещи.
[indent] - Судя по неприятным ощущениям, мне удалось ночью найти относительно удобную позу и проспать так большую часть. – О том, что мне снится – благополучно умалчиваю. Выписанные лечащим врачом препараты действовали на меня странно и пугающе. Даже не смотря на повторяющиеся видения, я спала спокойно, почти не просыпалась по ночам, даже не кричала, в общем, никак не проявляла своего беспокойства, от того и лгала, не моргнув глазом весьма правдоподобно, не желая вызывать у Адама еще большего беспокойства, чем есть сейчас.
[indent] - Не отпускай моей руки. – Так аккуратно и осторожно он берет мои холодные в свои теплые, и я невольно улыбаюсь, наблюдая за этими бережными прикосновениями. Все так же негромко, словно, боясь, что нас кто-то услышит и испортит момент. В этой фразе одновременно все, ничего и что-то куда большее, чем есть сейчас. Она слетела с губ слишком неожиданно даже для меня самой, словно что-то давно просится наружу, разбивая все преграды на своем пути, и осталось их крайне мало. – Ты лжешь так неумело... – Цокнув языком, я покачала головой. – Как ты вообще работаешь под прикрытием и не палишься при первом же разговоре?
[indent] Начинаю смеяться, но почти тут же морщусь и затихаю. За прошедшую неделю раны зажили еще недостаточно для того, чтобы я могла спокойно и нормально функционировать, и при этом не испытывать чувства боли или дискомфорта. Как бы мне не хотелось проваляться в кровати до самого вечера, встать все же придется. Адам прав, стоило следовать рекомендациям врача – принимать лекарства и вовремя совершать перевязки. Весьма неблагоразумно с моей стороны, но я отказалась от мужской помощи, пока медленно и аккуратно вставала с постели, чуть не запутавшись в одеяле, а после едва переставляя ноги, двигалась в сторону ванной комнаты.
[indent] - Включишь кофеварку? С остальным можем разобраться позже. – Уже почти войдя в ванную, я высунулась из-за двери. – Только не спали мне квартиру, ладно?
[indent] Большое зеркало с помощью яркого света отразило на своей поверхности далеко не лучший мой вид. Синяки все еще покрывали мое лицо, но уже не были такими заметными, приобретя зеленовато-желтый оттенки. Царапина над левой бровью выделялась сильнее всего, но это лишь поверхностные следы, все самое худшее сейчас было скрыто легкой ткань серых пижамных штанов и свободной футболке.
[indent] На правом бедре расходился огромный синяк, который, в отличии от своих собратьев, был сейчас практически черным, отмечая то место, куда мой похититель пнул тяжелым ботинком. Подобные следы были на спине и боках, свидетельствовавшие о проваленной попытки бегства. На запястьях следы от наручников почти исчезли, оставив после себя едва заметный розовый след. Чуть подняв ткань футболки одной рукой, я посмотрела на два аккуратных квадрата бинта, зафиксированного с помощью пластыря, но память подтолкнула другое видение – как кровь с каждым ударом сердца покидает тело, давлением выталкиваемая наружу через пулевое, прошедшее под неудачным углом. Стоит обратить на это внимание, как боль захлёстывает с такой силой, что невольно начинаешь ловить ртом воздух, задыхаясь.
[indent] - Я скоро. – Отзываюсь, когда слышу, как Адам обращается ко мне, но голос его доносится, словно, сквозь толщу воды. Тонкими пальцами крепко сжимаю край раковины, опустив голову и стараясь дышать медленно и размеренно, возвращая себе контроль над собственным телом и эмоциями. Вдох – выдох.  Выпрямляюсь, собрав в себе всю решительность в кулак. Неловкими движениями снимаю с себя футболку, когда остаюсь в спортивном коротком топе. Клейкая лента отходит от кожи относительно легко, а вот сам бинт с остатками сукровицы срывает с губ болезненное шипение. Адам появляется в ванной раньше, чем я прошу его этого не делать. – Все в порядке, правда, но тебе не стоит этого видеть. – Качнув головой, я наспех прикрываю одно из ранений салфеткой, пропитанной каким-то составом, пока наяву воспроизвожу все манипуляции, показанные медсестрой еще вчера днем.

Увы, но даже Богам судьба неподвластна и то, что случиться может. Мойрам о том лишь известно, что нити прядут, да разве же о том расскажут? По просьбе разве лишь огромной, олимпийцам отказывать себе дороже. Но и то, утаить информацию могут, чтобы в повороты судьбы не влетел никто на колеснице, не попробовал изменить того, что свершиться должно было. К тому же, слишком самоуверенны бессмертные, чтобы уязвимыми себя чувствовать, сила в жилах имеющаяся без вина опьяняет. Кто посмеет вред попробовать причинить, да гнев Богов на себя навлечь? Не будет победителей в схватке этой  с другой стороны. Много история войн знала, где люди отстоять собственную гордость пытались. А разве же, хоть один единственный раз повезло? Мы властнее, мы опаснее и злее, пусть доброты в некоторых из нас тоже немерено. Во мне, к примеру. Всегда смертных жалею, испытания им проходить помогая, да героев спасаю от опасностей грозящих. Все лавры их затем остаются — кто Медузу сразил, кто Гидру Лернейскую. Почёт, да слава мне за то не нужны. Вот только, советами, да оружием, я их наделял, об опасностях предупреждая. Кому сандалии дал свои, чтобы в воздух мог от опасностей взмыть, кого мечом защищать приходилось. Не было во мне гнева на род людской, да жестокости к нему, в том обвинить сложно было. Да только же...Все мы разные. И терпению порой тоже предел прийти может.

Впрочем, с чувствами своими определиться не способен пока, когда домой направляюсь. Быстрый самый из ныне существующих всех, а всё-таки, дорога долгой становится. Намеренно не тороплюсь никуда, из Египта возвращаясь, где по делам был. Два у меня дома было, в отличии от многих, тот мир тоже чуждым не казался. Вот и оказывался там чаще, чем где-либо, друзей старых встречая, да волю Зевса исполняя. Взаимодействовать нам с ними нужно было всё-таки, хоть разными были, да каждый свою линию гнул. Плохо миру будет, коль Боги гневные столкнутся. Да и нам они однажды услугу оказали. Я письменности смертных их учил, а они помощь посильную оказывали, когда пришли к нам великаны. Совсем не хрупкий мир лучше доброй ссоры был, коль делить нечего было. А от того появления свои там любил, в волю развлечениями, да вином наслаждаясь. Не ждал беды, когда родную Грецию покидал, чтобы с Озирисом встретиться в Дуате. Знал же, что не ведётся никакой войны. В первом строю не нужен. От того и беды не ждал никакой, когда развлекался, на день больше там оставаясь. До тех пор, пока Ирида послание мне не передала через радугу, о горестных вестях сообщая. Моя мама. Дочь титана Атланта, одна из семи плеяд. Самая безобидная из них, пожалуй, хоть нравом злым все не отличались. Странно было слышать, что не было её больше среди живых. Вознесена Зевсом на небо, в качестве созвездия, спасал её когда от безумного Ореона. И вроде бы, не умерщвлена даже, не в Тартар отправлена. Да только...Скорее мертва, чем жива. Никогда мне к ней не прикоснуться больше, её не навестить. Выбор тут был у отца моего, к ней тёплыми чувствами проникшегося. Либо погибнуть позволить, с обрыва бросившись, от насильника спасая, либо же так. Оставить память о ней и сёстрах её навечно. Позволить титану, что небесный свод на руках держал, любоваться хоть изредка на дочерей. И мне тоже. Всегда говорил, что любимым сыном я был, в отличии от многих других, взгляда его не раздражавший. Так что, может то и мне подарок в том скрыт был, я не знаю. Не говорили пока ещё о том. Как вернулся, в другое место отправился совершенно. Лишь ночью посмотреть смогу, как звёзды на небе выступают, к ней обратиться.  А пока иной разговор у меня есть.

Знал я, что за Орион, охотник известный, роста такого, что иногда за великана принимали. Да только, не был им. Обычный человек, пусть силой необычайной одарённый, да красотой ослепительной. Не знаю, откуда возник, путь его никогда не прослеживал. От Аполлона только слышал, что прибился к Артемиде, старшей сестре нашей, одним из спутников её ставь. Связи любовной не было, не позволила бы она её себе, обет безбрачия дав, да только, отношения там, судя по всему, всё равно сильными были. А может, изменилось бы что, проведи они больше времени вместе...Не знаю. Любопытствовал конечно, время от  времени, что в жизни сестры происходит, да иных дел множество было. За что только не отвечал, людьми упрашиваемый, каких только посланий от Зевса не доставлял. А уж сколько раз за день приходилось порой в Гадес спускаться, царство мёртвое, души провожая к Великому суду, так вовсе молчу. Некогда было во все дела семейные нос свой совать, пусть даже хотелось. А от того, деталей происходящего не знал. Лучезарному нашему, брату Артемиды, очевидно лучше знать было. Заботился он о ней, каким бы не был легкомысленным. Да и кто из нас тем не грешил? Проще наслаждаться вечностью данной, чем вечно хмурым быть, сродни Гефесту. Не тянуло меня всё-таки, ко всякой драме.

Правда, сегодня не весело совершенно, когда к сестре приближаюсь. Слышу причитания и рыдания её, и вовсе не удивлён. Всю ситуацию не знал в деталях, но в общих чертах был осведомлён. Охотник этот, к Артемиде приближённый, стал вдруг безумцем, проклятье Аполлона получив. Не знаю уж, чем не угодил старшему брату. Может, в ревности всё чистой дело было, а может, в чём ещё. Да только, суть случившегося от того не менялась вовсе. Орион обезумел, на плеяд накинувшись, что поблизости находились, желая изнасиловать  сестёр. А те, дабы опозоренными не быть, к пропасти рванули, от него спасаясь. Благо, застал Зевс те картины, успел их спасти, на небо перенеся в качестве созвездий. Вроде и мёртвыми считались теперь, а вроде, не было нужды, как самоубийцам, в Тартаре вечность проводить, средь титанов, да гигантов обозлённых. Всё лучше, чем оказаться там, в Аду для бессмертных. И отцу я, как всегда, за то был благодарен. Не было у него в тот момент возможности иной поступить. А вот Орион...Не были известны мне детали дальнейшие, лишь по пути услышал, что убила его Артемида. С тем разобраться и хотел. О матери, сейчас хотя бы, старался не слишком думать. Близки мы были, с самого рождения меня, как могла, холила, да лелеяла, верить не хотела, что на хулиганство способен, когда Аполлон впервые пришёл. И затем поддерживала, единственного сына обожая. Знаю, что всем в её глазах был, самым ярким солнцем. Она — моим тоже. Настолько добра, да беззащитна была, что гнева к ней даже Гера не питала, всех любовниц мужа ненавидящая. Когда была Лето близнецами беременными, столько бед испытала, от козней её, да попыток убить спасаясь. А после — вылился весь гнев царской жены на отпрысков мужа внебрачных, не нравились они ей. Мою же маму, как ни странно, она даже трогать не пыталась, хоть знала, что будет у той сын от Громовержца. Да и со мной отношения хорошими были, несмотря на всё, племянником любимым считала. Неоткуда мне было ждать беды.

Молча сестру свою в объятия принимаю, никаких шуток, да прибауток, столь обычных в общении нашем. С моей стороны в основном. Ничуть не смешно  мне сейчас мать потерять было. А ещё и к деду наведаться придётся, горестные новости о всех его дочерях сообщить. Словно, мало ему было небосвод весь на плечах своих держать целую вечность, нужно было тяжести добавить. Да только, этот груз хуже был, чем мир целый, что поддерживал. Он сразу на сердце появлялся. Сам пока не знаю, как справиться с этим.  Сынком маминым не был, с рождения самостоятельным стал, да от того мне легче совсем не было. Обоих я родителей любил сильно очень. И только один теперь из них среди живых остался. Удивляются преданности моей Зевсу, с характером его несносным. Да только, что мне с того было? Мне-то был любящим отцом. Да и матери моей обид никогда не причинял. Знала она, что другой он принадлежать вечно будет, никогда о нём не страдала. Глажу Артемиду по голове успокаивающе, слабость её понимая. Всегда сильной была, кто же спорит? А я — весёлым. Все мы сегодня обычными не были. В макушку целую, понять давая, что рядом, брат её, почти родной, таковым себя считал вечно. Не одна в горе своём, ослеплённая болью. Да и нужны мы друг другу сейчас были, в беде этой. Хоть и нужно её было пережить.

— Правда мёртв? Сухо спрашиваю, сестру из объятий отпуская, обходя и к трупу приближаясь. Её в случившемся вовсе не виню, хоть сама позволила ему к нам всем приблизиться. Да и нрав ревнивый Аполлона зная отлично, повод ему дала. А всё же...Старший брат сотворил глупость подобную. А мы с Артемидой остались с тем, что случилось. Она друга потеряла, собственными руками убив его. Я — собственную мать.
Минуту смотрю на лицо насильника безумного, в смерти ставшее безмятежным. Знаю, что отец превратил плеяд в созвездие, да легче от того не становится. Не бросились бы с обрыва они, от Охотника спасаясь, не напади он на них. В нём всё же причина была, что я наполовину сиротой остался. Скорбела о нём сестра, видно было. И я её в том жалел. Да только, лгать тоже не собирался.

— Не казни себя за убийство друга, Артемида. Не сделай ты этого руками своими, я бы его уничтожил, для того и вернулся из Египта. Предопределена судьба его была. Возможно, мойры даже знали. Да только, известить о том не старались даже. Не до всех трагедий мира им было. — И брат наш косвенно в случившемся виновен, но и с него это вины не снимает. Не прикасаюсь к телу, хоть хочется меч свой достать, да раскромсать его на тысячи кусков, скормив их псам жадным. Так и сделал бы, рука бы не дрогнула. Из уважения к чувствам сестры лишь держусь. Ей без того больно, я же вижу. Ни к чему всё в злую насмешку превращать.

— Слышала уже, что с плеядами случилось? Намеренно внимание на Майе сейчас не акцентирую, чтобы вслух лишний раз не произносить. Без того знает, что одна из них — моя мама. Коль говорю во множественном числе, отдельных имён не перечисляя, так значит, обо всех сразу. О ней в том числе. Поймёт уж, о чём говорю, если даже слухи пока не дошли. — Погибли, от него спасаясь. Все до единой. Лицо почти дёргает от боли, внутри сдерживаемой, но всё-таки держусь. Не маленький мальчик уже, чтобы слёзы лить, что наружу рвутся. Да и гнева во мне много пока неутолённого слишком. Жаль, сам не могу с обидчиком их расквитаться. Очень бы того хотел.

— Можешь ты на нашего брата злиться, я тебя в том понимаю. Его безрассудство часто к трагедиям ведёт. Но выбора тут не стояло бы, между ним и другом твоим. Жаль мне лишь, что тебе это своими руками сделать пришлось. Рад я был бы, если бы мне эта возможность была предоставлена. Никогда мстительным не был, в отличии от многих Богов, да только тут случай иной был. Столько злости, да боли наружу рвалось, что с тем справляться было трудно. А я ещё и с обидчиком матери разделаться не мог. Единственное, о чём сожалею сейчас. Пусть даже, все иные эмоции после накроют.

— Что же случилось здесь такого, что на шаг подобный решилась? Знаю же, как была к нему привязана. И пусть злиться на меня может Артемида за жестокость к усопшему, да лгать я ей не собираюсь. Всё равно бы убил, дрогни даже её рука в жалости к нему. Не потому что равнодушен был к чувствам её, а от того лишь, что он мать мою обидел. Одного этого достаточно было бы, чтобы жажду крови во мне вызвать. А он её убил. Подобных вещей простить невозможно, пусть даже не все обстоятельства от него зависели. Собаки, бешенством что заражаются, тоже не виноваты. А их всё равно уничтожают, коль вред окружающим причинить могут. И с ним, охотником Орионом, точно также я поступил бы. Не лиши он меня матери даже, всё равно бы за Артемиду опасался. Очередную глупость Аполлон совершил, для него привычную. Да только, мне от того легче не было.

Оранжевый закат ярко пылал над небосклоном, медленно опускаясь за горизонт планеты. Асока стояла посреди небольшой поляны, сплошь усыпанной высокими травами, и с интересом наблюдала за Эзрой. Они совсем недавно познакомились, но Тано было любопытно посмотреть на его тренировку, оценить потенциал этого мальчишки. И зрелище, которое представало перед её глазами, умиляло тогруту.

«Желание быстрого обретения знаний, безудержное стремление обрести как можно больше силы, кого-то он мне напоминает…» — женщина едва заметно хитро ухмыльнулась, глядя на то, как Бриджер резко орудует мечом, а затем решила подойти поближе.

— Сила и мощь, говоришь? Дайка посмотреть, — Асока спокойно протянула руку вперёд, попросив Эзру передать ей оружие.

Хитрый план, как преподать самонадеянному Бриджеру хороший урок, родился за секунду, и ловкие оранжевые пальчики спешно извлекли кристалл из рукоятки.

— Эй, что ты делаешь?! — в один момент послышалось недовольное восклицание Эзры.

— Учу тебя, — резко, дерзко и почти нагло отозвалась Тано, — Попробуй теперь отразить мои атаки и показать мне ту силу, о которой ты только что говорил…

Одним лёгким движением Асока взмахнула рукой, оправляя кристалл из меча Бриджера куда-то в неизвестном направлении, среди высоких изумрудных трав, а вторым — моментально вернула разобранный меч своему «зазнавшемуся» ученику.

Ещё через секунду её белые клинки, будто сами прыгнули в руки тогруте, и, не давая Эзре ни минуты на раздумья, женщина атаковала его.

— Эй, так не честно! Я не могу защититься без кристалла… Я не могу найти его…

Как и думала Асока, посыпались хаотичные оправдания по поводу «жёсткости» её обучения, но Тано изначально была к этому готова, пожалуй, даже она и ждала такой реакции.

— Бои с настоящими противниками никогда не бывают честными. Сконцентрируйся. Попробуй ощутить его через Силу… — быстро бросила короткий совет тогрута, при этом не переставая всё так же настойчиво нападать на Эзру.

Взмах мечом, ещё один, очередной приём… И вот её тактика удалась.

«Похоже, Эзра действительно учится так же быстро, как я предполагала», — только и успела про себя подумать женщина, прежде, чем новая её дерзкая атака легко была блокирована уже полностью собранным световым мечом Бриджера.

— Надеюсь, этот урок чему-то тебя научил, — загадочно ухмыляясь, Тано деактивировала свои белые световые клинки и чуть отошла от Эзры.

Ответ, который она получила от Бриджера, полностью её удовлетворил. Будь то, джедай, или серый джедай, не столь важно, никогда нельзя забывать о самоконтроле, никогда нельзя поддаваться пьянящему соблазну быстрого обретения мощи и гордыне, никогда нельзя терять гармонию и баланс с Силой. Асоке хотелось верить, что она, сейчас, в самом начале пути молодого джедая, смогла донести до него эту простую, но первую и крайне важную истину.

Желание непомерной Силы, гордыня, самопревозношение, излишние несбалансированные эмоции ведут на тёмную сторону. И хоть Асока уже давно не была джедаем в полной мере, она почему-то чувствовала, что должна была уберечь от подобных ошибок, уберечь друзей и близких, так, как когда-то она не смогла уберечь… Его…

Расследование часто может привести туда, куда изначально ты не собирался или же туда, где будет что-то, к чему ты не был готов. Можно сказать, что именно последнее произошло со мной сегодня, когда изучая почти развалившийся дом, который когда-то во времена колонистов принадлежал вроде бы семье Гуди, если записи не врут, пол подо мной провалился. Считала, что стоит он довольно плотно за земле и подобного произойти не должно было. Уж точно не до такой степени, чтобы было куда падать. Не застрять, ногой в досках, как иногда случается, нет. А провалиться полностью, черед пару мгновений после оглушительного треска приземляясь на твердый пол, ударившись спиной и кажется рукой. Неприятно, но терпимо. Стоило лучше изучить информацию, по на самом деле её было не так много. Повезло ещё, что Вещь остался за порогом. Крикнула ему о том, что в порядке, но уверена, что он не особо поверил, это раз. А два, уже несётся на поиски помощи. Не стоит так паниковать. Вполне могу справиться с ситуацией, достаточно просто осмотреться и понять, куда же именно угодила. Если в доме что-то прячут под полом, да ещё и в пространстве достаточном, чтобы считать его подвалом или погребом, учитывая высоту и ширину того пространства, в котором оказалась, значит тут может быть что-то интересное. А главное, точно есть выход и я его найду. Просто потребуется время. Которого, как оказалось, не так уж и много у меня было. Особенно после того, как прикоснувшись к одной из стен, замираю из-за ведения, теряя на время связь с реальностью. Черед сколько приходу в себя - не знаю, но слышу теперь, что уже не одна.
Стоило бы догадаться, что Вещь таки устроит пусть и небольшую, но подлость, даже если и из лучших побуждений. Сложно подозревать его в обратном, учитывая, что знает последствия, которые могут настигнуть, предай он меня и моё расположение, но всё-таки слышать голос именно Боба Эндрюса, пришедшего чтобы помочь мне выбраться из небольшой затруднительной ситуации, определенно не то, чего ожидала. Почему не Инид, скажем? Блондинка-оборотень, конечно же, боялась бы всего на свете, но точно бы поняла, что от неё хочет мой компаньон. Они как-то разительно быстро спелись, я бы даже сказала, так что появление соседки по комнате было более ожидаемым, пусть и признаю, что маловероятным. Расчёты не врут, интуитивно всё понимала, но оказаться правой в этот раз мне не особо улыбается. Этот парень меня до жути раздражает. Вещь знает это, но всё равно притащил именно его. Что за коварный план у этого любителя увлажняющего крема? Ещё после первых столкновений с Эндрюсом, Вещь пытался мне доказать, что нам стоит объединиться, словно не знает, что всегда работаю одна. Ну, почти всегда. Мне дилетанты в этом вопросе ни к чему. Впрочем, кажется конкретно в данный момент, им оказалась я. Стоило предусмотреть возможность того, что пол не выдержит веса. С другой стороны, внешне не казалось, что под домом есть пустоты, куда как раз и легко провалиться. Недостаток информации. Досадная ошибка, за которую пришлось поплатиться очевидно задетой гордостью, грязью на платье, парой синяков и ссадин, одна из которых кажется опять нал бровью. Стараюсь не трогать это место руками, чтобы не испачкать рану и не занести инфекцию. Но видимо легко отделалась, раз вижу достаточно ясно, в свете фонарика, который не выронила при падении, а глаз не заливает кровью. Досадные мелочи. Как и тот факт, что помогать мне пришёл именно Эндрюс. Вот погоди, Вещь, только окажемся наедине, непременно потребую ответа, что за игры он начал вести. Уже не первый раз пытается столкнуть нас с этим сыщиком, как назвал сам себя при встрече. Не впечатлилась. Да и некогда мне было вести светские речи. Дело важнее.
— В полном порядке. Можно было не торопиться. У меня тут прекрасная компания из семейства пауков. Которые явно не очень будут довольны тем, что нарушила их плетение. Остаток части их работы виднеется по подолу моего платья и на рукаве. Никогда их не боялась. Даже наоборот. Но уж точно не собиралась нарушать покой восьмилапых друзей.
Прислушиваюсь к тому, что происходит наверху, всё ещё при этом осматривая очертания искусственно созданного кем-то помещения. Даже подвалом толком не назовёшь. Ничего особо интересного мне не удалось найти. То видение, что пришло в момент, когда коснулась стены, было слишком расплывчатым и не ясным. Даже не уверена, что оно относится к расследованию.
— Ты ясно меня с кем-то спутал. Он серьёзно сейчас сказал мне не бояться? Если бы Эндрюс мог видеть выражение моего лица, оно бы ему не понравилось. Парень явно слабо представляет, кто я и в какой семье выросла, а так же те игры, которые устраивала с детства вместе с братом или дядей. Да он бы и пару минут не продержался, не говоря уже о том, чтобы выйти из них победителем. Провести ночь в пыточной, устроившись на дыбе? Получить на один из ней рождений коробку с пауками? Перечислять можно долго, но факт останется фактом. Мне не знаком страх. Эндрюс глубоко заблуждается, если считает иначе. Возомнил себя спасителем? Рыцарем на белом коне? Зря. Очень даже зря. Я не одна из его подружек, если таковые имели место быть когда-то. Уверена, что будь у меня чуть больше времени, то и выбраться из ловушки, в которую угодила по случайности, тоже бы смогла. Может влезть обратно бы и не получилось, но ведь явно сюда как-то попадали те, кто этот самый импровизированный подвал устроили. Не может не быть тут входа. Просто отыскать его не получилось за то время, что провела одна и в тишине. Кстати про тишину. Это было прекрасное чувство. Всё-таки жить с Инид в одной комнате - раздражающий фактор, даже если нам удалось немного выстроить границы и договориться о правилах совместного проживания.
Веревка опускается прямо перед моим лицом. Ладно, может пару баллов Эндрюс и заслуживает. Не каждый бросился бы куда-то в лес, вслед за рукой, автономно существующей от всего тела, ещё и при этом имея при себе снаряжение для спасения. Прямо спасибо не скажу, всё-таки не считаю, что застряла бы тут навечно, но определенно он ускорит процесс моего явления на свет. Пусть и не скажу, что мне было так уж некомфортно в темноте. Совсем наоборот. Демонстративно отказываться, однако, в этот раз не планирую.
Мне не требуется много времени, чтобы обвязать себя достаточно крепко, чтобы не приходилось только держаться за верёвку. Провались пол ближе к стене, смогла бы даже помочь вытащить себя, но тут моя задача создать как можно меньше противодействия. Боб не выглядит слабым иди хилым, но всё равно приятного мало, кого-то тащить из ямы. Дёргаю только за верёвку, давая понять, что готова. Делать в этом месте мне больше нечего  Очевидно, что когда-то владельцы этого дома использовали это пространство за место кладовки или убежища, если приходил незваный гость. Вход замаскирован, потому не бросился на глаза, а возможно со временем и пострадал под естественными причинами. Тут давно нет крыши, а дождь и ветер могли сделать своё. Это место не связано с расследованием об артефактах, но походе переплетается с моими видениями о родственнице. Нужно попытаться отыскать в местных архивах информацию о том, кто здесь жил и когда. Если что-то сохранилось. Этот городок кишит секретами, но разгадки к ним вечно обрываются из-за исчезнувших летописей или рассказов. Не чисто тут что-то.
Не знаю, насколько было тяжело Эндрюсу, но довольно быстро оказываюсь у края провала, за который хвастаюсь руками, чтобы уже помочь ему. Подтянуться не сложно, правда выходит со второго раза. В первый кусок пола обламывается у меня под рукой. Дерево прогнило из-за воды дальше некуда. Зато во второй раз удается не просто ухватиться, но и выбраться. Не встаю пока на обе ноги, а остаюсь на четвереньках, чтобы распределить вес более равномерно. Не хватало второй раз провалиться так ещё и за собой утянуть Эндрюса. Вероятность тоже существует. Потому часть пути по направлению к порогу проделываю неспешно так, а только после этого поднимаюсь на ноги, в пару шагов оказываясь на пороге. В последний момент меня хватает за руку Боб, сжимая чуть выше локтя. Молча смотрю на него, не комментируя пока что случившееся. Есть у людей странная особенность нарушать личные границы тактильными прикосновениями по делу и без него. У изгоев, впрочем, тоже это наблюдается. Вспомнить хотя бы поведение Инид.
— Проваливаться у порога я не планирую. Можешь убрать руку. Произношу спокойно и отстранено, начиная при этом освобождать себя от верёвки. Она больше не потребуется. Возвращаю её в руки Боба ровно в тот момент, когда отпускает меня. Отлично. Теперь можно разойтись и заняться своими делами.
— Что? Замечаю на себе его взгляд, а потом обращаю внимание на свой внешний вид. Да, далеко не идеальный. Но как-то никто не удосужился прибраться в подвале заброшенной лачуги. Бережно снимаю с рукава паутину, всё ещё в тайне сочувствуя паукам, что нарушила их покой. В планах этого точно не было.
— Это не относится к расследованию об артефактах. То самое дело, из-за которого мы уже сталкивались. Точнее, я не уверена, что связано. На этот дом я набрела исключительно в поисках ответов о Крэкстоуне и Гуди, стараясь разобраться окончательно ещё и в той истории. Не люблю пробелов и белых пятен. А их история как раз-таки из этой серии. Но почему у меня ощущение, что всё это связано между собой? Даже если и так, должна ли делиться информацией с этим парнем?
— Не знаю, что тебе сказал Вещь, но я бы нашла выход. Никто не делает тайные подвалы без входа и выхода. Провалившийся пол лишь досадное недоразумение. Пострадавшая гордость не в счёт. Болеть она конечно будет, но с этим разберусь. Уже собираюсь отвернуться и отправиться в Невермор, но замечаю сигналы от Вещи. Ох, ну конечно. Опять начинает. Складываю руки на груди, 'выслушивая' его мнение о моем поведении, но обрываю на полуслове, вновь повернувшись к Эндрюсу. Парень явно чем-то прошёлся по душе Вещи, раз меня только что осудили за хамство и отсутствие манер. Вот ещё.
— Ладно, спасибо тебе за помощь. Ты был не обязан, но ты здесь. Надеюсь, он не рассчитывал услышать что-то кроме или большее. Потому что если так, то я всё-таки заберу крем у Вещи. Пусть помучается.

Понятия не имею, почему и злодеев и обманщиц тянет в этот мрачноватый городок, но в принципе, не вижу принципиальной разницы, куда именно отвезти Эмили, чтобы не мешалась A.D. И не пыталась в очередной раз спасти неблагодарную сучку Элисон, не способную принимать здравые решения. Множество глупостей в юном возрасте, что практически привели её к смерти, ничуть не меньше теперь, когда взрослой девочкой уже стала, вроде бы, прошла весь свой тернистый путь и оказалась снова живой. Второй шанс дан, а она никак не успокоится, не способная понять, как именно себя вести нужно, если хочешь остаться в команде победителей. Там, где теперь нахожусь я, выбрав правильную сторону. Сучки-подружки Филдс понять не способны одну, самую простую вещь - они всегда будут лузерами. Во всей своей слабости, жертвенности и с комплексом спасателей у каждой. Как же можно пройти мимо и не встрять ни во что, не влезть в чужую жизнь и хотя бы сделать всё правильно?
А ведь Шарлотта предупреждала их, что нужно быть осмотрительнее. И никогда не брать на себя больше, чем они способны выдержать. Такие смелые, такие безупречные, что от количества сахарозы на языке буквально стошнить хочется. Помогать Элисон было весело в определённом смысле, когда считал, что мы с ней друзья и не слишком хотел оказаться за решёткой, даже если не зацикливался на этом. ДиЛаурентис всё равно не смогла бы ничего доказать, спустя два года. Десятки людей были на вечеринке, когда девчонка сломала свою шею. Кто бы поверил маленькой лгунье, сымитировавшей собственную смерть и создавшей ничем не подтверждённую легенду? Эли всегда любила внимание, что для неё всегда было сродни наркотику. И когда оно стало угасать, нет ничего странного в том, вроде бы, что она создала новую абсолютно историю. Выяснили когда, что никто не убивал маленькую шлюшку, она решила вдруг создать нового злодея. Нового убийцу. Новую трагедию, свидетелем которой была. Как же, как же. Как и в случае с мальчиком, который постоянно кричал "волки", не думаю, что это стало бы очевидной проблемой.
Так что, не сильно волновался по поводу, которым она думала, что удерживает меня достаточно крепко. Наш странный союз в тот момент был куда интереснее. Понятия не имел, кем был "А" и оказалось, встречался с ней в тот момент, глупой куклой, что начала вершить чужие судьбы. Хорошо-хорошо. Гениальной социопатичной куклой, которую я бросил без всякого сожаления, когда наигрался. И  выбрался из этого абсолютно без всяких последствий. Переключись "А" на меня в тот момент, всё стало бы слишком уж очевидно. А так...Мона злилась, а страдали другие, что меня, в общем-то, устраивало абсолютно. Забавные были времена, на самом-то деле. И уж точно, проблем было куда меньше, чем сейчас. Помогать ДиЛаурентис в её беготне было опасно, но это ни в какое сравнение не шло со ставками Шарлотты, принятые которые были в определённый момент. А об Алекс и говорить было нечего. Каждый, кто принимал на себя роль мучителя, всё яростнее становился, всё больше ужасных вещей прося делать. И приятных, будем честны. С огромным удовольствием согласился помочь проехаться по зарвавшимся сучкам, никогда не демонстрирующим должного уважения. Сиси - мой друг,  мне нравится Алекс, а я сделал свой выбор на эту тему. Когда обманщицы думали, что мои отношения с Дженной - некий фарс, не заслуживающий серьёзного отношения, пытались затравить её, это было оскорбительно. Хотя бы тем, что меня в расчёт не принимали абсолютно, при всём том, как не заслуживающую внимания единицу. Неужели подобное можно было спустить на тормозах? Я был Ноэль Кан, лучший среди тех, кем мы тогда были, а что из себя по-отдельности, а не в качестве ядовитой группы сплетниц, представляли они? И вне всяких сомнений, мне нравится теперь малышка Эмили, чувства между нами вполне искренние, вот только, подружек её прощать я не собираюсь совершенно. Ей меньше достаётся, чем остальным, даже если она того никак не может заметить, но мы же не можем исключить её из игры полностью. У всех нас среди этих куколок есть свои любимицы. У Шарлотты есть Элисон, любимая младшая сестричка. У Алекс - Спенсер, ещё одна младшая сестра. У меня - Эмили. И только Ханна с Арией вызывают у всех неподдельный интерес, но ничего особенно личного. Даже у меня, встречавшегося когда-то с Финляндией. Глупый был выбор, если посмотреть на него объективно. Милашка Филдс оказалась куда более лучшим вариантом, что раньше трудно было заметить. Мышонок, вопреки всем законам биологии, превратился вдруг в прекрасного лебедя. Ну как  я мог пропустить подобную трансформацию?
Так что, да. Отношения с Эмили давно уже не только игра, я правда к ней испытываю настоящие чувства и на них собираюсь остановиться. Мне не нужны другие девушки, когда я рядом с ней и даже знаю финал игры, когда она наконец закончится. Всё обговорено  с A.D. и план, честно говоря, не вызывает никаких нареканий. Мы отыграем всё, как положено, обманщицы ответят за все свои действия и мы с Эмили станем счастливой семьей. Когда-нибудь потом, когда всем нынешнее развлечение наскучит.
Но пока игра продолжается, все отыгрываем свои роли. Элисон пора отдохнуть в психушке, где лет с пятнадцати ей было самое место, а Эмили, её личному церберу, лучше не мешать этому случится. Столько раз ДиЛаурентис предавала её, но всё не в коня корм, как говорится. Бежит по первому требованию, по каждому случайному звонку. Элисон продолжает совершать тупые совершенно поступки, а Эмс спасать её. Надо разорвать этот порочный круг бесконечной преданности.
Потому мы и едем сегодня в Рейвенсвуд с ней, в поисках следов этого ужасного "А.D.", о котором мне рассказали совсем недавно. Потому что я, по вполне очевидным причинам, вновь из себя вышел. Снова тайны, снова исчезновения, эти дёрганные "мне нужно идти", сразу же, как только приходит очередная смс. Мы проходили уже это  с ней, когда был "А" и я демонстрировал собственное, почти бесконечное терпение. До тех пор, пока моя девушка не оказалась вдруг в "кукольном домике", жертвой маньяка, измывавшегося на ней неделями. Стоило ли обвинять меня в излишней паранойе, когда визуально всё выглядело точно также, как тогда? Конечно же, я вынужден был насесть на Филдс и заставить её поделиться со мной, что именно происходит, не собирался потому что больше оставаться в стороне. Калеб  и Тоби знали всю эту хрень, что происходила с их девушками, а я чем был хуже, несмотря на всё недоверие, что вызывал у подружек Эмили? Да, был когда-то бабником, раздолбаем, оскорбляющим всех придурком и всеми прочими эпитетами, которыми они обычно меня награждали. Был, вне всяких сомнений. Когда мы были школьниками. Но мы давно уже с Филдс вместе, даже если история была сложной, можно было наверное, дать мне хотя бы один шанс на доверие.
Так что, не чувствую очевидно вины за то, что решил помочь девочкам справляться с тем, что вновь с ними происходило. У меня была физическая сила, у меня было денег больше, чем у них и им очевидно не помешал бы ещё один человек в команде. Врагов прибавлялось, а вот по поводу друзей таких притоков как-то не было видно. И к тому же, у меня весьма веский повод был для того, чтобы помочь разобраться с тем, кто стал новым кукловодом, раз уж Шарлотта вышла из игры. Я любил Эмили, она любила меня и узнать, что эта безумная игра заставила её оказаться её где-нибудь в психушке, в тюрьме,  в кукольном домике, в могиле, нужное подчеркнуть, мне по весьма очевидным причинам не хотелось бы. Знаю, что подружи её всё ещё относятся ко мне настороженно, но лёд недоверия, как мне кажется, треснул в последнее время. Особенно, когда я помог им столько раз в последнее время, с того самого момента, как узнал, что на самом деле сейчас происходит. A.D. тоже меня в уравнение как-то не включали и это играло на руку. Спенсер с Арией пока отвлекали его внимание на себя, Калеб и Тоби разбирались с техническими вопросами, я вёз Эмили в Рейвенсвуд, куда вели нечёткие следы их мучителя. Она, как обычно, примерив на себя роль героя, рвалась туда конечно одна, но неужели я мог позволить ей это сделать? Отпустить свою девушку одну охотиться за маньяком, куда ее возможно заманивают обманом, в другой город, где нет никакой поддержки? Ну конечно. Именно это и собирался сделать.
Так что, рванул туда с Эмили, явно выдохнувшей с облегчением по этому поводу, что в странном городе-призраке не придётся разбираться со всем одной. Говорил же ей, что давно стоило меня посвятить во все детали происходящего, я  правда мог помочь.
А ещё, мне нужно было Филдс вывезти на несколько дней из города, пока осуществлялся план относительно Эли. Алекс требовалось время, а Филдс так любила её защищать. Пытаться утихомирить все её психозы и делать ещё тысячу вещей. Подобное было излишне. Только не в действующем плане.
Эмили "потеряла" свой телефон ещё в начале поездки, где-то в кафе, что заметила только когда мы покинули город, но это тоже не стало проблемой. Я же рядом с ней был, на связи. Обманщицы, чтобы у них там не случилось, могли с ними связаться, без  всякого стеснения. Я ведь тоже в курсе происходящего был теперь, не нужно было придумывать поводы для всяческих "sos". Вот только, от Эли звонки поступать не будут, ни с сотового её, ни с домашнего, ни из Рэдли, ни из тысячи мест ещё, откуда она может попробовать  связаться с Филдс. Алекс слишком умна, чтобы не предусмотреть всего этого. И ДиЛаурентис снова не лучшая персона для собственных подружек в данный момент, вряд ли к ним бросится. Бедная безумная сука Элисон, которую навещают трупы. Мы все делали ставки, сколько она продержится. Я, с её сдвинутой после всего психикой, дал одну ночь прикосновений Уилдена и одно утро, когда встретит мёртвую мамашу. Такую же суку, как и она.
- Слушай, прозвучит диковато, но мне нравится участвовать в этом. В том смысле, что происходящее меня ужасает и я понятия не имею, что происходит, но получаю удовольствие от того, что ты хотя бы не отталкиваешь меня и позволяешь быть рядом, и пробовать тебя защитить. Это всё ломает мне мозг, но я хотя бы здесь, с тобой. А не какая-то странная часть твоей жизни, которая ни о чём не знает. Никогда не счёл бы это гордостью, сама понимаешь, но меня хотя бы уравняли с Калебом, Эзрой и Тоби, и знаешь... Посмеиваюсь только, обхватывая лицо Эмс обеими руками и целуя её, к ней склонившись. Знаю, что не место и не время, и не на пороге дома неизвестного помощника делать это, пока ожидаем, что нам откроют, но...Мы с Филдс далеко от чёртовых обманщиц, будем считать эти дни импровизированным отпуском.
Смеюсь ещё больше, начинает когда вырываться, говоря про неуместность и без всякой улыбки наблюдаю за тем, как поправляет волосы, когда по другую сторону двери начинают щелкать замки. Не знаю, кто должен нам сказать, когда были те или иные события, о которых нет в интернете, якобы кто-то из старых осведомлённых жителей. Да и плевать. Всё равно след в Рейвенсвуде абсолютно ложный. Сделаем это нашим с Эмили мини-отпуском, который абсолютно бессмысленно закончится. Ну, что же поделать. Его нащупали девицы, а не я. Нечего мне предъявить будет. А я - идеальный парень, готовый в самую безумную гущу ради своей любимой девушки. Кто бы мог подумать несколько лет назад что-то подобное про Ноэля Кана, правда?
Где-то за спиной каркает множество воронов и я, надо признать, чувствую лёгкое  раздражение. Понятия не имею, зачем Элисон когда-то пряталась в Рейвенсвуде, но я от этого городка не в восторге. Слишком много шумных птиц, слишком много людей, похожих на зомби и краски все, словно невероятно серые. Даже когда цветные, они абсолютно бесцветные. Неприятный городок, не хотел бы провести в нём больше пары дней, даже с Эмили. Да ещё неудачи преследуют, с того самого момента, как приехали в него. Машина заглохла прямо на въезде в него, несмотря на отсутствие любых поломок, будучи новой и огромное количество бензина в баке, пришлось вызывать эвакуатор. Такси, которое пришлось  вызвать, оказалось просто ужасным и тоже сломалось, но мы хотя бы добрались до центра. Водитель был похож на психопата, помимо прочего, принял которую значительное количество транквилизаторов.  Ещё и по странным улочкам пришлось немало километров намотать, пока добирались к дому свидетеля. Благо, арендованный отель был неподалёку, потому что я заколебался уже, честно говоря. Всё здесь, от пронизывающего ветра, несмотря на не такую уж низкую температуру и до ворон, кажется, нас преследующих, раздражало каждую клеточку нервов.
Но я беру себя в руки и подыгрываю Эмили абсолютно во всём, что он делает, широко улыбаясь нашему "свидетелю". Тётка эта, кем бы не была, нам не поможет совершенно. Да, сообщит информацию нужную, которую не найти в интернете и мы отправимся завтра туда, но...Рейвенсвуд правда не имеет значения. Всего лишь удобная точка для отвлечения Эмили. A.D. ко всему подходит куда обстоятельнее даже, чем Шарлотта. Восхищался гением Сиси, но сестрёнка её это просто что-то с чем-то, на самом деле. "А" в пятой степени. Не думал даже, что всё может зайти настолько далеко. Знаю наше с Эмили будущее и ей придётся пройти немного через всякое...Но пока, даже если не знает об этом, может наслаждаться относительной свободой и отсутствием обязательств.
- Здравствуйте. Улыбаюсь широко, дверь когда открывается и тут же застываю от пронзительного взгляда слишком ярких голубых глаз. Не знаю, почему кажется, что где-то под кожей кровь превращается в лёд, но я, в общем-то, быстро справляюсь с ощущением. Вижу особенно когда враждебность, направленную на меня. А я на такое, как правило, реагировать люблю вполне соответственно.
Но я здесь далеко не привычный сам себе. Всего-то наконец хороший парень для Эмили. Так что, выдерживаю взгляд старухи и только краем губ ухмыляюсь, демонстрируя ей, что не впечатлён абсолютно. Лёд от её взгляда где-то внутри начинает таять и я чувствую, как разгорается где-то внутри огонь. Улыбаюсь шире, разглядывая старуху и почти игнорирую Эмили, что ей говорит что-то там о том, что она с ней договаривалась приехать. Мы со старухой разглядываем друг друга, пока она не реагирует на мою девушку. Не знаю уж, чем привлёк внимание, но она...Странная.
Вижу когда особенно, делает когда два шага назад, не сводя с меня взгляда и даже не замечает кровь, что начинает струиться из носа. Отвратительное зрелище, надо сказать, но я просто стою, продолжая улыбаться. И Эмили замолкает на несколько мгновений, растерявшись очевидно от реакции на меня. Хотя, я вполне уверен, что мы с этой древностью никогда не встречались.
- Завтра. Одна. Без него. Вздрагиваю от грохота, с которым захлопывается дверь и не особенно понимаю, честно говоря, какого хрена.  Странная реакция на меня, причём абсолютно. Уверен, что никогда с ведьмой не пересекались. Без вариантов.
- Эта ненормальная - ваш свидетель? Что за шоу было? Поворачиваюсь к Эмили, явно обескураженной случившимся и чувствую злость, что начинает прорастать где-то в сердце. Чёртова старуха странно повела себя и мне не нравится это. Она - всего лишь часть продуманного плана, свидетель событий её родного города. В ней нет абсолютно ничего важного, всего-то сообщит про местные события.
- Эмс, давай в отель. Я устал, я замучился, я хочу принять душ и оказаться с тобой наедине. Я понимаю, что это полноценное расследование и мы в очень странном городе ищем следы психопата, но мы всё равно, в другом городе, вдали от всех и наконец-то, никто не вломится без стука с воплем "Эмили, ты не представляешь!" Можем воспользоваться моментом. Хотя бы на одну ночь, а после...Займемся тем, ради чего приехали. Хочу отвлечь Филдс от странного представления, но выходит не очень, судя по всему. Слишком уж она обеспокоена тем, что изобразила старуха при взгляде на меня. А меня напрягло, честно говоря, но не собираюсь подавать даже малейшего вида. Какого бы хрена?
К чёрту ведьму, сам направлю нас по нужному следу. Только разберёмся с этим действительно уже завтра, некуда торопиться. Алекс и Мэри нужно несколько дней, чтобы Эли довести до психушки.
А потому, мы с любимой точно задержимся в этом идиотском городе. Подальше от всех основных событий. Всё должно быть чётко.

Понятия не имею, почему и злодеев и обманщиц тянет в этот мрачноватый городок, но в принципе, не вижу принципиальной разницы, куда именно отвезти Эмили, чтобы не мешалась A.D. И не пыталась в очередной раз спасти неблагодарную сучку Элисон, не способную принимать здравые решения. Множество глупостей в юном возрасте, что практически привели её к смерти, ничуть не меньше теперь, когда взрослой девочкой уже стала, вроде бы, прошла весь свой тернистый путь и оказалась снова живой. Второй шанс дан, а она никак не успокоится, не способная понять, как именно себя вести нужно, если хочешь остаться в команде победителей. Там, где теперь нахожусь я, выбрав правильную сторону. Сучки-подружки Филдс понять не способны одну, самую простую вещь - они всегда будут лузерами. Во всей своей слабости, жертвенности и с комплексом спасателей у каждой. Как же можно пройти мимо и не встрять ни во что, не влезть в чужую жизнь и хотя бы сделать всё правильно?
А ведь Шарлотта предупреждала их, что нужно быть осмотрительнее. И никогда не брать на себя больше, чем они способны выдержать. Такие смелые, такие безупречные, что от количества сахарозы на языке буквально стошнить хочется. Помогать Элисон было весело в определённом смысле, когда считал, что мы с ней друзья и не слишком хотел оказаться за решёткой, даже если не зацикливался на этом. ДиЛаурентис всё равно не смогла бы ничего доказать, спустя два года. Десятки людей были на вечеринке, когда девчонка сломала свою шею. Кто бы поверил маленькой лгунье, сымитировавшей собственную смерть и создавшей ничем не подтверждённую легенду? Эли всегда любила внимание, что для неё всегда было сродни наркотику. И когда оно стало угасать, нет ничего странного в том, вроде бы, что она создала новую абсолютно историю. Выяснили когда, что никто не убивал маленькую шлюшку, она решила вдруг создать нового злодея. Нового убийцу. Новую трагедию, свидетелем которой была. Как же, как же. Как и в случае с мальчиком, который постоянно кричал "волки", не думаю, что это стало бы очевидной проблемой.
Так что, не сильно волновался по поводу, которым она думала, что удерживает меня достаточно крепко. Наш странный союз в тот момент был куда интереснее. Понятия не имел, кем был "А" и оказалось, встречался с ней в тот момент, глупой куклой, что начала вершить чужие судьбы. Хорошо-хорошо. Гениальной социопатичной куклой, которую я бросил без всякого сожаления, когда наигрался. И  выбрался из этого абсолютно без всяких последствий. Переключись "А" на меня в тот момент, всё стало бы слишком уж очевидно. А так...Мона злилась, а страдали другие, что меня, в общем-то, устраивало абсолютно. Забавные были времена, на самом-то деле. И уж точно, проблем было куда меньше, чем сейчас. Помогать ДиЛаурентис в её беготне было опасно, но это ни в какое сравнение не шло со ставками Шарлотты, принятые которые были в определённый момент. А об Алекс и говорить было нечего. Каждый, кто принимал на себя роль мучителя, всё яростнее становился, всё больше ужасных вещей прося делать. И приятных, будем честны. С огромным удовольствием согласился помочь проехаться по зарвавшимся сучкам, никогда не демонстрирующим должного уважения. Сиси - мой друг,  мне нравится Алекс, а я сделал свой выбор на эту тему. Когда обманщицы думали, что мои отношения с Дженной - некий фарс, не заслуживающий серьёзного отношения, пытались затравить её, это было оскорбительно. Хотя бы тем, что меня в расчёт не принимали абсолютно, при всём том, как не заслуживающую внимания единицу. Неужели подобное можно было спустить на тормозах? Я был Ноэль Кан, лучший среди тех, кем мы тогда были, а что из себя по-отдельности, а не в качестве ядовитой группы сплетниц, представляли они? И вне всяких сомнений, мне нравится теперь малышка Эмили, чувства между нами вполне искренние, вот только, подружек её прощать я не собираюсь совершенно. Ей меньше достаётся, чем остальным, даже если она того никак не может заметить, но мы же не можем исключить её из игры полностью. У всех нас среди этих куколок есть свои любимицы. У Шарлотты есть Элисон, любимая младшая сестричка. У Алекс - Спенсер, ещё одна младшая сестра. У меня - Эмили. И только Ханна с Арией вызывают у всех неподдельный интерес, но ничего особенно личного. Даже у меня, встречавшегося когда-то с Финляндией. Глупый был выбор, если посмотреть на него объективно. Милашка Филдс оказалась куда более лучшим вариантом, что раньше трудно было заметить. Мышонок, вопреки всем законам биологии, превратился вдруг в прекрасного лебедя. Ну как  я мог пропустить подобную трансформацию?
Так что, да. Отношения с Эмили давно уже не только игра, я правда к ней испытываю настоящие чувства и на них собираюсь остановиться. Мне не нужны другие девушки, когда я рядом с ней и даже знаю финал игры, когда она наконец закончится. Всё обговорено  с A.D. и план, честно говоря, не вызывает никаких нареканий. Мы отыграем всё, как положено, обманщицы ответят за все свои действия и мы с Эмили станем счастливой семьей. Когда-нибудь потом, когда всем нынешнее развлечение наскучит.
Но пока игра продолжается, все отыгрываем свои роли. Элисон пора отдохнуть в психушке, где лет с пятнадцати ей было самое место, а Эмили, её личному церберу, лучше не мешать этому случится. Столько раз ДиЛаурентис предавала её, но всё не в коня корм, как говорится. Бежит по первому требованию, по каждому случайному звонку. Элисон продолжает совершать тупые совершенно поступки, а Эмс спасать её. Надо разорвать этот порочный круг бесконечной преданности.
Потому мы и едем сегодня в Рейвенсвуд с ней, в поисках следов этого ужасного "А.D.", о котором мне рассказали совсем недавно. Потому что я, по вполне очевидным причинам, вновь из себя вышел. Снова тайны, снова исчезновения, эти дёрганные "мне нужно идти", сразу же, как только приходит очередная смс. Мы проходили уже это  с ней, когда был "А" и я демонстрировал собственное, почти бесконечное терпение. До тех пор, пока моя девушка не оказалась вдруг в "кукольном домике", жертвой маньяка, измывавшегося на ней неделями. Стоило ли обвинять меня в излишней паранойе, когда визуально всё выглядело точно также, как тогда? Конечно же, я вынужден был насесть на Филдс и заставить её поделиться со мной, что именно происходит, не собирался потому что больше оставаться в стороне. Калеб  и Тоби знали всю эту хрень, что происходила с их девушками, а я чем был хуже, несмотря на всё недоверие, что вызывал у подружек Эмили? Да, был когда-то бабником, раздолбаем, оскорбляющим всех придурком и всеми прочими эпитетами, которыми они обычно меня награждали. Был, вне всяких сомнений. Когда мы были школьниками. Но мы давно уже с Филдс вместе, даже если история была сложной, можно было наверное, дать мне хотя бы один шанс на доверие.
Так что, не чувствую очевидно вины за то, что решил помочь девочкам справляться с тем, что вновь с ними происходило. У меня была физическая сила, у меня было денег больше, чем у них и им очевидно не помешал бы ещё один человек в команде. Врагов прибавлялось, а вот по поводу друзей таких притоков как-то не было видно. И к тому же, у меня весьма веский повод был для того, чтобы помочь разобраться с тем, кто стал новым кукловодом, раз уж Шарлотта вышла из игры. Я любил Эмили, она любила меня и узнать, что эта безумная игра заставила её оказаться её где-нибудь в психушке, в тюрьме,  в кукольном домике, в могиле, нужное подчеркнуть, мне по весьма очевидным причинам не хотелось бы. Знаю, что подружи её всё ещё относятся ко мне настороженно, но лёд недоверия, как мне кажется, треснул в последнее время. Особенно, когда я помог им столько раз в последнее время, с того самого момента, как узнал, что на самом деле сейчас происходит. A.D. тоже меня в уравнение как-то не включали и это играло на руку. Спенсер с Арией пока отвлекали его внимание на себя, Калеб и Тоби разбирались с техническими вопросами, я вёз Эмили в Рейвенсвуд, куда вели нечёткие следы их мучителя. Она, как обычно, примерив на себя роль героя, рвалась туда конечно одна, но неужели я мог позволить ей это сделать? Отпустить свою девушку одну охотиться за маньяком, куда ее возможно заманивают обманом, в другой город, где нет никакой поддержки? Ну конечно. Именно это и собирался сделать.
Так что, рванул туда с Эмили, явно выдохнувшей с облегчением по этому поводу, что в странном городе-призраке не придётся разбираться со всем одной. Говорил же ей, что давно стоило меня посвятить во все детали происходящего, я  правда мог помочь.
А ещё, мне нужно было Филдс вывезти на несколько дней из города, пока осуществлялся план относительно Эли. Алекс требовалось время, а Филдс так любила её защищать. Пытаться утихомирить все её психозы и делать ещё тысячу вещей. Подобное было излишне. Только не в действующем плане.
Эмили "потеряла" свой телефон ещё в начале поездки, где-то в кафе, что заметила только когда мы покинули город, но это тоже не стало проблемой. Я же рядом с ней был, на связи. Обманщицы, чтобы у них там не случилось, могли с ними связаться, без  всякого стеснения. Я ведь тоже в курсе происходящего был теперь, не нужно было придумывать поводы для всяческих "sos". Вот только, от Эли звонки поступать не будут, ни с сотового её, ни с домашнего, ни из Рэдли, ни из тысячи мест ещё, откуда она может попробовать  связаться с Филдс. Алекс слишком умна, чтобы не предусмотреть всего этого. И ДиЛаурентис снова не лучшая персона для собственных подружек в данный момент, вряд ли к ним бросится. Бедная безумная сука Элисон, которую навещают трупы. Мы все делали ставки, сколько она продержится. Я, с её сдвинутой после всего психикой, дал одну ночь прикосновений Уилдена и одно утро, когда встретит мёртвую мамашу. Такую же суку, как и она.
- Слушай, прозвучит диковато, но мне нравится участвовать в этом. В том смысле, что происходящее меня ужасает и я понятия не имею, что происходит, но получаю удовольствие от того, что ты хотя бы не отталкиваешь меня и позволяешь быть рядом, и пробовать тебя защитить. Это всё ломает мне мозг, но я хотя бы здесь, с тобой. А не какая-то странная часть твоей жизни, которая ни о чём не знает. Никогда не счёл бы это гордостью, сама понимаешь, но меня хотя бы уравняли с Калебом, Эзрой и Тоби, и знаешь... Посмеиваюсь только, обхватывая лицо Эмс обеими руками и целуя её, к ней склонившись. Знаю, что не место и не время, и не на пороге дома неизвестного помощника делать это, пока ожидаем, что нам откроют, но...Мы с Филдс далеко от чёртовых обманщиц, будем считать эти дни импровизированным отпуском.
Смеюсь ещё больше, начинает когда вырываться, говоря про неуместность и без всякой улыбки наблюдаю за тем, как поправляет волосы, когда по другую сторону двери начинают щелкать замки. Не знаю, кто должен нам сказать, когда были те или иные события, о которых нет в интернете, якобы кто-то из старых осведомлённых жителей. Да и плевать. Всё равно след в Рейвенсвуде абсолютно ложный. Сделаем это нашим с Эмили мини-отпуском, который абсолютно бессмысленно закончится. Ну, что же поделать. Его нащупали девицы, а не я. Нечего мне предъявить будет. А я - идеальный парень, готовый в самую безумную гущу ради своей любимой девушки. Кто бы мог подумать несколько лет назад что-то подобное про Ноэля Кана, правда?
Где-то за спиной каркает множество воронов и я, надо признать, чувствую лёгкое  раздражение. Понятия не имею, зачем Элисон когда-то пряталась в Рейвенсвуде, но я от этого городка не в восторге. Слишком много шумных птиц, слишком много людей, похожих на зомби и краски все, словно невероятно серые. Даже когда цветные, они абсолютно бесцветные. Неприятный городок, не хотел бы провести в нём больше пары дней, даже с Эмили. Да ещё неудачи преследуют, с того самого момента, как приехали в него. Машина заглохла прямо на въезде в него, несмотря на отсутствие любых поломок, будучи новой и огромное количество бензина в баке, пришлось вызывать эвакуатор. Такси, которое пришлось  вызвать, оказалось просто ужасным и тоже сломалось, но мы хотя бы добрались до центра. Водитель был похож на психопата, помимо прочего, принял которую значительное количество транквилизаторов.  Ещё и по странным улочкам пришлось немало километров намотать, пока добирались к дому свидетеля. Благо, арендованный отель был неподалёку, потому что я заколебался уже, честно говоря. Всё здесь, от пронизывающего ветра, несмотря на не такую уж низкую температуру и до ворон, кажется, нас преследующих, раздражало каждую клеточку нервов.
Но я беру себя в руки и подыгрываю Эмили абсолютно во всём, что он делает, широко улыбаясь нашему "свидетелю". Тётка эта, кем бы не была, нам не поможет совершенно. Да, сообщит информацию нужную, которую не найти в интернете и мы отправимся завтра туда, но...Рейвенсвуд правда не имеет значения. Всего лишь удобная точка для отвлечения Эмили. A.D. ко всему подходит куда обстоятельнее даже, чем Шарлотта. Восхищался гением Сиси, но сестрёнка её это просто что-то с чем-то, на самом деле. "А" в пятой степени. Не думал даже, что всё может зайти настолько далеко. Знаю наше с Эмили будущее и ей придётся пройти немного через всякое...Но пока, даже если не знает об этом, может наслаждаться относительной свободой и отсутствием обязательств.
- Здравствуйте. Улыбаюсь широко, дверь когда открывается и тут же застываю от пронзительного взгляда слишком ярких голубых глаз. Не знаю, почему кажется, что где-то под кожей кровь превращается в лёд, но я, в общем-то, быстро справляюсь с ощущением. Вижу особенно когда враждебность, направленную на меня. А я на такое, как правило, реагировать люблю вполне соответственно.
Но я здесь далеко не привычный сам себе. Всего-то наконец хороший парень для Эмили. Так что, выдерживаю взгляд старухи и только краем губ ухмыляюсь, демонстрируя ей, что не впечатлён абсолютно. Лёд от её взгляда где-то внутри начинает таять и я чувствую, как разгорается где-то внутри огонь. Улыбаюсь шире, разглядывая старуху и почти игнорирую Эмили, что ей говорит что-то там о том, что она с ней договаривалась приехать. Мы со старухой разглядываем друг друга, пока она не реагирует на мою девушку. Не знаю уж, чем привлёк внимание, но она...Странная.
Вижу когда особенно, делает когда два шага назад, не сводя с меня взгляда и даже не замечает кровь, что начинает струиться из носа. Отвратительное зрелище, надо сказать, но я просто стою, продолжая улыбаться. И Эмили замолкает на несколько мгновений, растерявшись очевидно от реакции на меня. Хотя, я вполне уверен, что мы с этой древностью никогда не встречались.
- Завтра. Одна. Без него. Вздрагиваю от грохота, с которым захлопывается дверь и не особенно понимаю, честно говоря, какого хрена.  Странная реакция на меня, причём абсолютно. Уверен, что никогда с ведьмой не пересекались. Без вариантов.
- Эта ненормальная - ваш свидетель? Что за шоу было? Поворачиваюсь к Эмили, явно обескураженной случившимся и чувствую злость, что начинает прорастать где-то в сердце. Чёртова старуха странно повела себя и мне не нравится это. Она - всего лишь часть продуманного плана, свидетель событий её родного города. В ней нет абсолютно ничего важного, всего-то сообщит про местные события.
- Эмс, давай в отель. Я устал, я замучился, я хочу принять душ и оказаться с тобой наедине. Я понимаю, что это полноценное расследование и мы в очень странном городе ищем следы психопата, но мы всё равно, в другом городе, вдали от всех и наконец-то, никто не вломится без стука с воплем "Эмили, ты не представляешь!" Можем воспользоваться моментом. Хотя бы на одну ночь, а после...Займемся тем, ради чего приехали. Хочу отвлечь Филдс от странного представления, но выходит не очень, судя по всему. Слишком уж она обеспокоена тем, что изобразила старуха при взгляде на меня. А меня напрягло, честно говоря, но не собираюсь подавать даже малейшего вида. Какого бы хрена?
К чёрту ведьму, сам направлю нас по нужному следу. Только разберёмся с этим действительно уже завтра, некуда торопиться. Алекс и Мэри нужно несколько дней, чтобы Эли довести до психушки.
А потому, мы с любимой точно задержимся в этом идиотском городе. Подальше от всех основных событий. Всё должно быть чётко.

пока от Гекаты, потом заменю на пост от Мелинои)
Ночь - моё это время. Время магическое и полное таинства. Не каждому оно по душе, но тем, кто понимает, кто чувствует, ночь всегда ласковой подругой станет. Спутницей и соратницей. Защитницей. Знаю это не понаслышке. Не просто же так Божеством ночи и лунного света считаюсь. Едины мы во многом со временем этим. По особенному чувствуем друг друга. И колдуны и ведьмы, которым я покровительствую, да и чудовищам многим в часы ночные тоже раздолье. Могут ворожбу свою творить, без оглядки, силы пополняя и преумножая. Могут на охоту выйти, не таясь и не опасаясь гнева людского. Это вот смертным простым по ночам делать особо нечего за пределами домов своих. Пусть скрываются и прячутся, за жизни свои переживая. А те, кто понимает все блага, что ночь тёмная предложить может, кто почитает её, словно мать родную, никогда ею обижены не будут.
В час поздник покидаю дом свой родной, во владениях пустынных. Гадес давно меня уже принял, мил сердцу моему стал. Но нет-нет, а покидаю его порой временами, чтобы на охоту выйти, стигийских собак на простор выпустить. Когда-то моею сферой влияния была любая охота, да только теперь за то отвечать Артемиде. Быстро люди позабыли, другую в молитвах воспевая. Обижало меня это, да поделать что могла? Вроде как сестра она мне, по отцу нашему, только таких как Артемида много. И сестёр, и братьев. Зевса за многое упрекнуть можно, я же и вовсе теплых чувств к нему не испытываю. Историю семьи своей слишком хорошо знаю. Ту часть, где повинен в несчастьях и смерти матери моей, а потому и сама держаться подальше стараюсь. Много мне зла олимпийцы сделали, а потом и знать их не желаю. Себя в Царстве мрачном обрела, да не пересекаемся особо. Разве что с одним только братом я связана. Больше, че6м самой бы хотелось. Только от чувств не так и просто избавиться, даже зная десятки рецептов зелий волшебных. Нет такого отвара, чтобы сердце успокоить, да от чувств избавить. Ни заклинания, ни заговора не сыскать. И вроде пока сам в отдалении держится, так и дышится спокойно. Редко когда мысль какая промелькнет, в тоску лёгкую вгоняя. Знаю же, каков он, брат мой Гермес. Не стоит, быть может, чувств тех, кто пробудил когда-то, а поди ему это докажи, а ещё лучше самой себе. Вот и маюсь, выдыхаю только когда не появляется долго. Вроде как из сердца вон, как с глаз долой. Но как появляется на горизонте... так и выставить за дверь уже не в силах. Давно правда не захаживал. Развлекается где-то или среди смертных, или среди таких же бессмертных. Даже до уголков мрачных добираются сказания о его похождениях. Злят порой меня, а порой и мимо проплывают, словно души в содах реки мёртвой. Как повезёт тут. Пока вот даже и не злюсь, что не навещает. Своих де у меня предостаточно. Охота вот например. Давно псов не выводила на поверхность. Засиделись они бедные. На берега-то не такое раздолье, как в лесах ближайших. И живности там много, чтобы малыши вдоволь наелись, перед этом наигравшись. Не сразу они жертву свою ловят, порой загоняют по долгу, развлекаясь так. Вот и пора бы им уже на свет лунный выйти.
Не пытаюсь я за ними угнаться, да всё равно вижу и знаю, где они. Свои дороги у меня по лесам этим, но если понадобятся мне, всегда призвать смогу. Оттого и не беспокоюсь даже. Разве что отвлекают собаки меня в какой-то момент от размышлений моих. Расшумелись что-то. На звук направляюсь, картину весьма забавную застав.
Знаю я полянку эту, небольшая совсем, от глаз посторонних особенно скрытая. А на поляне из стороны в сторону мечется девица. Окружили её почти со всех стон любимцы мои. Того гляди бросятся и задерут до смерти. Может и стоило бы, коль уж забрела куда не стоило, да в последний момент едва заметный посыл в сторону их направляю, чтобы псы сбились немного, да выпустили жертву свою. Ишь, метнулась-то как резво, словно весь Гадес за ней последовал. Отчасти, так оно конечно и есть. Посмеиваюсь негромко, отворачиваясь от тех деревьев, за которыми скрылась незнакомка. Явно же не смертная, но всё равно чужая тут. И в этот миг сталкиваюсь с ещё одним взглядом. Не одна она, похоже, на поляне этой была. А псы мои и промолчали. Только не удивительно. Знают они того, кто среди травы высокой вольготно развалился, за всем наблюдая, как за представлением в театре. Какая, однако, встреча.
— Кажется твоя пассия тебя бросила, — сдержанно усмехаюсь, подзывая к себе одного из псов, с которыми и вышла сегодня на охоту. Или даже больше подойдёт определение прогулка. Не было никакой цели. Мне просто захотелось покинуть Подземное Царство в эту ночь и побродить по миру. Я даже не искала встреч ни с кем. То, что Гермес и эта нимфа, да, кажется я успела даже слегка её рассмотреть, так близко оказались к владениям Аида скорее случайность, стечение обстоятельств, явно не играющее обоим на руку. Если ещё бог мог легко бывать в тех мрачных землях, являясь проводником мёртвых, а так же посланником богов, что нет-нет, а навещал Аида, да иногда меня, то вот что здесь делало дитя природы вопрос интересный и даже загадочный. Обычно они не любят приближаться к пустынным землям. что-то же её привело сюда. Неужели свидание с моим ветренным братом? или наоборот, пыталась от его внимания избавиться? Так для того явно не то направление пути выбрала. Впрочем, от Гермеса в принципе никуда особо и не скрыться. Даже не убежать, а значит сейчас он просто развлекался, давая девице мнимую фору. Если бы пожелал, уже была бы в его объятиях. Что я, брата что ли не знаю?
— Даже не попрощалась. Никакого воспитания у этих детей природы, — размышляю скорее вслух. Не особо-то и знакома с этим народцем, нимфами, скорее наслышана о них. Обоюдно у нас это с ними. Меня они опасаются ничуть не меньше, чем моих любимцев, что сейчас и бросились в сторону одной из зелёных да прекрасных, а мне они интереса никакого не представляют. Не монстры же. Да и не ведьмы. Так, есть на белом свете, да пусть он таких как Гермес и привлекают, мне-то что с того? Мало с кем я дружбу свою вожу, а до этих даже не собираюсь опускаться.
Хмыкаю только едва слышно, в ответ на собственные мысли, особо не смотря при этом на мужчину. Явно не расстроен, но свой интерес имеет к тому, как я здесь оказалась. Вот у меня-то как раз на то есть право. Часто гуляю здесь со стигийскими собаками, что давно уже моими спутниками стали, во время охоты ночной, да и так просто. Как верные защитники мои. Присматриваюсь к тому, что теперь торчит из пасти пса, которого к себе подозвала.
— Да выплюнь ты эту гадость, — морщусь, понимая, что девица зелёная эта, лишилась кажется части своего подола туники. На ткань не особо похоже, но что-то близкое. может из паутины какой сплетено было или трав особых. Кто ж их разберёт, дурных-то этих. Пёс о того точно не отравится, но к чему вообще подобный трофей? Польза от него какая? Лучше бы загнали кого из животных да отужинали, в самом деле. С рассветом, а то и раньше нам возвращаться домой. А там уж, как-то, с охотой не столь вольготно. Всё души всякие, которыми сыт не будешь.
— Кому сказала, — не повышаю голос, но говорю достаточно твёрдо и спокойно, чтобы понял, что шутить не намерена. Мало кого стигийские собаки опасаются, но я среди тех, кого уважают и чьё слово всё-таки законом может быть. Пары секунд хватает, чтобы к моим ногам всё-таки кусок оторванный от наряда упал, а пёс вернулся к остальным, потому что жестом отпускаю. Пусть бегает себе дальше. Авось нимфе даже повезёт и она достаточно далёко уже от этих мест, чтобы не попасть на ужин к моим любимцам. Не думаю, конечно, что ради вкуса охоту устроят, а вот интереса ради - весьма. Кстати об интересе. Облокачиваюсь на ствол ближайшего дерева, рассматривая Гермеса. Очевидно, что тем же самым он занимался всё последнее время. Давно мы с ним не виделись. Можно даже сказать, что успела соскучиться по брату, но сейчас не расположена к близкому общению, коль уж застала его за флиртом с девицей очередной.
— Что-то ты даже расстроенным не выглядишь, Гермес. Неужели даже самому было так скучно, что псы мои тебе услугу оказали? — Вопросительно бровь приподнимаю, стараясь разгадать действия бога. Вмиг же мог нимфу ту догнать и даже унести прочь от опасности, тем самым её к себе расположив. Девицы в беде всегда расположены к своим спасителям. Так в чём же дело?
— Ай как не радостно, что хорошее дело сделала. Не собиралась ведь. Как и повстречать вас в лесу нашем, — последнее словно произношу с особой интонацией, давать понять, что земли эти ближе к Подземному Царству, а гостей незваных тут ой как не любят. Это ещё Цербер в недрах обитает, а не гуляет как те, кого вывожу часто на охоту. Да поди ж ты это объясни Гермесу. На него ни одна свора не нападёт. Знают его все местные, а потому и не к нему ринулись, а к нимфе. Она здесь чужая. Её бы и задрали, если бы не сбежала вовремя, да я не придержала слегка псов своих. О том ей, конечно, знать не обязательно, как и брату. Всё равно об этом она не обмолвится никогда, а Гермес позабудет сразу же. Интерес его быстро переключается. Кажется сейчас именно то и происходит.
Не удаётся уловить, когда брат так близко ко мне оказывается. Сандалии его эти во всём помощники. Хмыкаю только, снизу вверх на него посматривая, когда рукой о ствол опирается, ко мне приближаясь. Улыбка широкая так и играет на лице. Задумал явно что-то, чем доволен очень уже сейчас. Задержаться предлагает на поляне.
— Дай подумать, — за мгновение глаза закрываю, якобы задумавшись, но после его от себя чуть отталкиваю, плечо ладонями задевая, от дерева отстраняясь.
— Ответ мой, пожалуй, нет. На охоту мы вышли, а тут вы с нимфой этой. Задержали, а теперь расшалились малыши, охотою за ней разгорячённые. Искать её станут, коль запах запомнили. Долго придётся успокаивать теперь да после в Царство загонять. Некогда мне тут с тобой задерживаться, — плечами чуть дёргаю, когда Гермес удерживает меня ненавязчиво, вновь к стволу дерева прижимая. Знает же, что если не в духе буду, так и ему достаться может от магии моей. Вреда сильного не причиню, но неприятно сделаю всё равно. В глаза его заглядываю, ничуть от темноты вокруг не страдая. Давно мне уже это привычно. И ночь - моё время. Впрочем Гермес тоже едва ли дискомфорт какой по поводу освещения испытывает.
— А если и соскучилась, то что с того? Разве ко мне ты сегодня в гости заявился? Вот нимфу свою и разыскивай теперь. Направление подсказать? 

Память ведьмака не подвела: мост действительно обнаружился в том самом месте, где Геральт рассчитывал его найти, вот только никакой радости это им не принесло – подгнившие опоры не выдержали, подломившись и рухнув в воду, и теперь конструкция осталась разве что памятником деревянной архитектуры, совершенно непригодным к практическому использованию.
- Поищем другую дорогу, - предложение было слишком очевидным, и озвучил его ведьмак лишь по привычке разбавлять свое одиночество разговорами с лошадью и самим собой.
Лютик хоть и принял новость с тяжелым вздохом, мысленно прощаясь с надеждами на теплую постель в ближайшем будущем, отметил все же, что им повезло бы куда меньше, окажись они теми несчастными, под чьими ногами мост пал смертью храбрых. Трудно было не согласиться.   
Геральт повернул кобылу кругом, оглядывая местность. Налево или направо – выбор невелик, и ничего умнее, чем выбрать более утоптанную тропинку, по которой с этого места уходили раздосадованные путники, он не придумал. Возможно, единственным отличием этих двух направлений было то, насколько большой будет гора трупов, что повстречается им на дороге, но в противном случае им оставалось только подкинуть монетку, а с судьбой ведьмак предпочитал не заигрывать, давно приняв тот факт, что чувство юмора у этой госпожи бывает весьма своеобразным, а к Геральту, казалось, у нее были какие-то особые «симпатии».
- Туда, - ведьмак повернул в ту сторону, где тропинка была шире, а в засохшей грязи виднелись отчетливый следы колес телеги. Бард и спорить не стал.
Сбавлять скорость не пришлось: для верховых, не жаждущих мчать в карьер, дорога не слишком-то уступала оставленному за спиной тракту – тем разве только, что по левую сторону от них начинал густеть лес, а по правую высились заросли камыша, подхватывая ветер мерным шелестом, и двигаться им оставалось только вперед, если ничто не заставит повернуть обратно.
Лютик бодро напевал какую-то песенку про смельчака, не страшившегося ни ревнивых мужей, ни страшных чудовищ, а Геральта то ли от усталости, то ли от природной язвительности так и подмывало поведать другу, что в такой местности чудовищ может водиться в достатке, а герой этих песен, как ведьмак знал, мог быстро растерять свою храбрость, встретив одно из них не в рифмованных строках, а в суровой действительности.
Ведьмак смолчал, и смолчал зря: за шумом, создаваемым едущим позади бардом, он едва не пропустил доносящееся от берега тихое рычание. Плотва занервничала, вскинула голову и боком пошла в пляс, добавляя своим топотом лишнего шума, – напугал ее то ли сам хозяин резкой одержкой, то ли все тот же звук.
- Тихо! – шикнул он на барда, не замечавшего никакой суматохи. К счастью, подобные команды были Лютику хорошо известны: он вцепился в повод, заставляя коня озадаченно остановиться, а мерин, чье непробиваемое спокойствие не переставало удивлять, недолго думая и отвоевав себе немного свободы от рук всадника, вцепился зубами в свежие побеги кустарника, принявшись сосредоточенно жевать.
Геральт спрыгнул с седла, заставил кобылу сделать несколько шагов, подводя к деревьям, и набросил поводья на сук, ибо сильно сомневался в преданности животного, а идти дальше пешком, когда та вздумает унести подальше ноги, ему ну дюже не хотелось.
- Слезай! – барду же очевидное пришлось подсказывать, потому как Лютик продолжал восседать верхом на Пегасе, являя собой прекрасную мишень для любого рода атаки, и если он намеревался умчаться вдаль на своем мерине при первых признаках опасности, то явно слишком переоценивал его возможности. Идеальная лошадь для того, кто любит музицировать, не сходя с седла, и совершенно негодная для быстрой езды.

Откровенно говоря, Олимп мне нравится больше, светлыми своими цветами и количеством нектара на душу каждого Бога, на нём обитающего. Но и в Гадесе были свои преимущества, разглядеть которые не многие могли. По крайней мере, здесь не было слишком шумно, когда души мёртвых не стенали о горестях, том единственном, что им осталось, из реки Ахерон. Могу им посочувствовать, никому бы целую вечность не хотелось там провести, то и дело веслом Харона получая по собственному темечку. Но увы и ах, век смертных короток и недолог, и для того пути всегда свой конец будет. Каждому по заслугам, каждому по деяниям его, что при жизни свершил, когда время отпущено было. Стоило бы думать, куда после смерти попадёшь. Но разве же, кто тем озаботится, когда вокруг столько соблазнов?...Впрочем, не осуждаю, могу понять. Коль сам уж не сдержан был весьма в увеселениях, Богом являясь, что что о тех можно было говорить, кому покровительствовал? Заботился о них, как мог, всеми силами защитить от бед стараясь. Но в том всегда была проблема, что людей были тысячи. А нас — двенадцать олимпийцев и несколько родственников ещё, за разное всё отвечающих. Не уследить было за каждым. Да и я себя пастухом не считал, что вынужден овец всех собирать в  одно стадо, да следить, чтобы не загрызли их дикие звери. Являлся на мольбы, когда слышал их, помощь посильную героям оказывал. А всё же...Не сказать, что каждый сам за себя, что в воле моей было, то я старался исполнить, помочь обычным смертным. Вспомнить хотя бы, как Орфея провёл через Аид, с возлюбленной встретиться помогая, когда на жалость он мою надавил, да на любовь к искусству. Или же, Геркулесу как выжить помогал, при встрече с Медузой Горгоной. Определённо, любил я смертных, не только в силе их, но и в слабости. Грустил порой даже, когда руки свои тянули в мольбе, да боли, оказавшись за чертой своего существования. Но что мог с тем поделать? Непрерывен цикл жизни, да смерти, нельзя его нарушать. Разве что...В самых особенных случаях, на которые порой подвязывался. Но до того меня должна была восхитить предыстория.
А в общем-то, дел у меня столько, как у посланника Зевса, что здесь, в тёмном царстве, даже некоторое подобие отдыха для себя нахожу. Не зря являюсь, всё же, проводник душ к обители мёртвым, отхожу лишь, когда передаю в руки Судей. Но после здесь мне оставаться никто не мешает, немного передохнуть. Дружен я с местными обитателями, пусть на Олимпе к ним мягко не относятся. Что Аид, один из братьев трёх, к ссорам со мной не склонен, что Геката, бежавшая от гнева Геры под покрывалами, с помощью моей. Любил я отца, да сестру его, скрывать не буду. Да всё же, многоликая тоже мне родственницей была по Зевсу, самой прямой. Сложно то было игнорировать, зная прекрасно, коль скорой может быть на расправу королева Богов. Предпочёл помочь младшенькой, от гнева ей скрыться помогая  в царстве мёртвых, куда олимпийцы, за исключением меня, никогда не ступали. И кажется, неплохо здесь весьма обжилась, вернув власть былую, что утратила, когда Артемида всё забрала у неё. Мстителен отец быть может, кто же спорит. А мне, как ценящему все ветви семьи своей, разрываться приходится.
Впрочем, иначе всё сейчас, к другой своей сестре когда являюсь, чтобы навестить, да новостями поделиться свежими. Пол года на Олимпе, пол года в Аиде, без права покидать оный, тяжкое испытание, пожалуй. А от того, наведывался к ней чаще, чем стоило бы, чтобы поддержать, да утолить тоску по родному дому. Знаю, что самолюбив, но то ведь всё не на пустом месте. Радую тех обычно, кто встречается со мной, для многих любимцем являюсь.
— Здравствуй, сестра, великолепие для взора моего. Как всегда, прекрасна, взгляда не отвести. Не нужно света здесь, в тёмном царстве, когда ты его красотой своей освещаешь. Губы растягиваю в улыбке радостной, с Персефоной сближаясь. За талию приобнимаю осторожно, да целую в макушку, в приветствии семейном. Всегда отношения меж нами тёплыми были, отрицать глупо. Старались даже мы с Гекатой ей помочь, когда в ловушке она оказалась здесь, Аидом похищенная. Если бы только не те зёрна граната...Сожалею о судьбе её, не спорю. Надеюсь, правда, что полюбит она однажды дядю нашего, коль уж судьба ей подобная обещана. Не ради него, до чувств его интереса особенного нет. О ней самой лишь забочусь. Коль уж не изменить ей, с кем быть рядом, так единственный выход — взглядом иным на него взглянуть, чтобы сердце теплело. А дни, что здесь проводит, не такими мрачными казались. Жаль мне Персефону, что вышло всё так. Кому же приятно было бы оказаться лишённым права выбора? Да и о смертных помню прекрасно, голодать пришлось которым, когда ярость её матери за все пределы вышла. Один лишь Бог мёртвых в той ситуации выиграл, отомстив старшим братьям за всё.
— Потому как не души я сегодня здесь сопровождаю, к Гекате явился. Плечами пожимаю, правду абсолютную сообщая. И ведь не лгу ни разу. Знает Персефона очевидно, что наведываюсь я порой к лунной Богине. Вот только, событиями некоторыми безотлагательно поделиться тянет. Сам не знаю, что нашло на нас с сестрой другой, когда клятвы друг другу принесли брачные. А уж чувства отца по поводу тому и представлять не хочу. Больно уж злы на Гекату оба были с Герой, за шалости её, весьма невинные, как мне кажется. Но разве же я  кого и когда слушал, коль желал чего? Будь то женщина, что сбежать пыталась, вроде принцессы Апемосины, или же, тот брак, много шептаний которому ещё посвящено будет и на земле, и на небе. Дела мне нет до мнения чужого никогда. Доношу лишь информацию, как правило. Но вовсе на свершение чего не спрашиваю разрешения.
— Однако, прежде решил заглянуть к тебе, любовь моя. Хочешь, радостной вестью поделюсь? Усмехаюсь только. Вот уж, от кого вряд ли осуждение услышать должен. Подруги они близкие с Гекатой, насколько известно мне. Сотни планов та придумывала, чтобы Персефоне помочь, да всё зря. И чувства сестры многоликой от меня не скрыты вовсе. Известно мне о любви её ко мне сильной. От того и не жалею о собственном поступке.
— Или же, не интересно тебе? Забавляюсь только, к интересу сестры взывая. Мало у неё развлечений тут, в тёмном царстве, а от того и настроение стараюсь поднять каждый раз, лишь только близ оказываемся. Поделюсь, вне всяких сомнений о случившемся, забрал  у Гекаты это право. Да только, особенно никуда и не тороплюсь. Некуда нам с Персефоной спешить.