“У меня все еще нет”, — Алекс подбирает тарелку с сырной нарезкой по просьбе Донны, и даже не задумываясь балансирует ее на одной ладони. Девушка шеф-повар, но в своем ресторане она начинала глупой старшеклассницей по ту сторону кухни. Она следует за соседкой в зал, и опускает тарелку на журнальный столик перед диваном, а затем сама опускается на диван. “Планшета обычно хватает с головой”. Персональный телевизор в жизни Каменской это что-то из области детских воспоминаний о мультиках, и маминых телешоу. Современные же, большие — огромные — диагонали это какая-то “бумерская” роскошь. Все равно Алекс не то чтобы смотри, она скорее слушает сериалы. Фоновый шум пока она готовит, убирает, или еще что; потому что привычный к галдёжу кухни мозг не находит себе места, когда вокруг девушки слишком тихо.
Пока Донна еще раз уходила на кухню, Алекс подобрала кубик грюйера с тарелки, а затем закинула его в рот вместе с виноградной ягодой. Да, как делал Реми из “Рататуя”; нет, Каменская не собирается, боится даже, обсуждать какой эффект на девятилетнюю Сашу имел этот мультфильм. Здравомыслящие люди не ковыряются в собственных защитных механизмах без лишней на то необходимости.
К сожалению, это весь сыр, который она в дальнейшем позволит себе в течение вечера. Молочные продукты это запретный плод для Александры, поскольку доставшееся от родителей генетическое приданое включало в себя симпатичную внешность — сама себя не похвалишь… — предрасположенность к раку, но не способность усваивать лактозу в зрелом возрасте.
“Барри Уайт? А с музыкальным вкусом у тебя все в порядке”, — Каменская улыбается, затем делает небольшой глоток божоле из своего бокала. “Мой шеф-повар любил блюз. Правда, должна честно признаться, что после поездки с ним в Новый Орлеан, я еще несколько месяцев считала “Your Sweetness is My Weakness” орудием для пыток”. Алекс вздыхает. “Хорошие были времена”.
Настройка телевизора Донны в целом оказалась не сложной, скорее нудной. Для привыкшей к тому, что большими пальцами с телефона, или всеми десятью с клавиатуры, текст набирается практически со скоростью мысли, Алекс чувствовала себя как будто после инфаркта, пока набирала на виртуальной клавиатуре телевизора при помощи пульта “D-O-N-N-A” для имени профиля соседки. Подключение к сети, выбор основных жанров и языка — все это заняло не так уж долго, как только Саша привыкла к управлению через пульт. Ничего сложного; но может быть ее подозрения были верны, и ей это не так уж сложно, только потому что она выросла в эпоху бума подобных технологий, и они ее окружают почти всю сознательную жизнь, чего не скажешь о Донне. Ведь Саша сама поглядывает на все эти шлемы виртуальной реальности, и понимает, что у неё, — как там? — “руки не оттуда растут” для такого.
Пока суд-да-дело, впрочем, отличная возможность поговорить. “Так а тебя чем приласкали сегодня?"— Алекс останавливается на мгновение перед новым глотком, наслаждается ароматом божоле. Каменская не профессиональный сомелье, но к мишленовского качества кулинарии, хочешь не хочешь, а научишься понимать в винах хотя бы что-то. И из всех купажей, божоле был её любимый: яркий, кислотный, фруктовый. Таким вечер трудно испортить.
“Со мной-то все понятно. Ресторан это долгая и нудная история”, — которую Александра могла бы рассказывать часами, но ей хватает сознательности чтобы понимать, что не всем нужно знать кухонные дела в таких подробностях, и даже те, кому нужно, не всегда способны выдержать её одержимые монологи. “А вот чем ты занимаешься?”
Netflix на экране тем временем заканчивает подбирать для Донны ленту рекомендаций. Большую часть предложенных вариантов Алекс методично отметает. Что-то слишком попсовое, что-то слишком нишевое. Как-нибудь потом, если Донна будет что-нибудь смотреть регулярно, сервис начнет понимать вкус соседки, но это уже зависит от самой Донны. Каменская же гоняла в уме варианты. Подумывала, может стоит открыть “Inside Job” — но передумала. Не потому что анимация, но потому что юмор и абсурдность проделок “теневого правительства” могут просто не пристать вкусу Донны.
“О, есть же эта, Матрешка!” — Алекс оживилась, начав набирать в строке поиска, опять, по буквам, название сериала, — “Довольно забавная история о девушке, Наде, которая застряла во временной петле. Ну, как День сурка?” И сначала оживленный голос к концу предложения приобретал все более и более смущенный тон. Русская девушка, застрявшая в петле бытового дня сурка? Что-то уж слишком близкое к действительности. Александра тряхнула головой. “А впрочем, нет, лучше в другой раз”.
А пока? А что же пока?
Спасение подсказывает сам сервис. Только заметив постер сериала, Алекс тут же переключает телевизор на первую серию “Острых козырьков”.
“Не обязательно даже следить за сюжетом — просто куча стильных ганстеров в Британии начала прошлого века занимаются своими делами очень стильно”. Таким вечер не испортишь. “If we have to use guns… Let’s use proper guns”, — передразнивает Алекс сериал, подражая своим произношением британскому акценту Шелби, главного героя сериала.
“Пригорит? Нет, я еще ничего не жарила. Только нарезала все на спагетти aglio e olio, но поставила воду на плиту, и осознала, что мне нечем ее солить. Выключила, и пошла к тебе. Так что не о чем беспокоится”.
Но урчащий желудок в этот момент решительно напомнил, о том, что Алекс так и не поужинала нормально. “Но похоже что одним виноградом и орехами я не отделаюсь. Может быть я что-то закажу из китайского бистро в паре кварталов отсюда?” Не под божоле, конечно; чистый калорийный утилитаризм. “Будешь что-нибудь?” Каменская хлопает себя по карманам брюк. Пусто. Телефон бросила у себя дома, на кухне. Придется возвращаться.